Сибирские огни, 1978, № 7

40 Эта мысль вернула Валерия Геннадьевича в реальное время, в сегодняшнюю жизнь. Сперва ему показалось забавным представить. Золю огромной и уже пожилой женщиной, но тут же он почувствовал боль и горечь от ощущения быстроты промелькнувшей жизни. Есть ли в этрм хоть капля смысла и справедливости?! Удушливая теснота сдавила грудь, и он невольно потер ее рукой, возле сердца, стараясь избавиться от одолевших его воспоминаний и чувств. Наконец, до него стал докатываться смысл случившегося с Ниной. Ведь он застал ее плачущей после того, как- видел их вместе с «музыкантом». Неужели она любит его?! Господи! Страдать из-за такого!.. А , впрочем, все может быть... Все-таки он не удержался и решил высказаться определенно. — Еще раз простите за то, что вмешиваюсь в ваши совсем личные дела... Но вы же красивая девушка! То есть даже не так надо сказать... Вы обаятельнь! всем своим существом, своей юностью... Гонит;е от себя всех этих тощих шкетов с грязными волосами! Нина не рассердилась. Она, пожалуй, удивилась. Но что-то про себя решив, тряхнула головой и сказала с улыбкой: — Вы меня не так поняли... Тот, кого вы имеете в виду, как раз любит меня... А я нет. Есть еще один человек... Только не здесь он... Вот и все. — Фу! — с искренним облегчением вздохнул' Валерий Геннадьевич.— А я уж подумал, что вы в этого «музыканта»... — Он хороший парець. Честное слово! Мне его жаль... — Ничего. Переживет! * — Вот и про меня, наверное, так же говорят... — Вы — другое дело! Вы еще не знаете себя... Все пройдет. Все будет хорошо! — Да , наверное... Знаете', у Блока есть такая строчка: «Юность—• это возмездие». — Значит, никакие утешители ничем помочь не могут? Нина улыбнулась: — Почему же?.. Спасибо вам! Вы меня разговорили, и я успокоилась. Теперь пойду спать... На следующий день он не раз встречался взглядом с Ниной, и они улыбались друг другу заговорщически. Валерий Геннадьевич видел, что эти их улыбочки замечаемы «музыкантом» и бесят его страшно; он радовался, так как все еще испытывал неприязнь к компании студентов и в особенности как раз к «музыканту». Утром он проснулся поздно, все уже встали, умылись. Поезд шел медленно, часто останавливаясь прямо среди полей с желтыми хлебами или золотоголовыми подсолнухами. Лев Сергеевич сообщил: — Опаздываем. Часа на четыре. — Так много? — удивился Валерий Геннадьевич. — Это судьба почти всех дополнительных поездов. Если не успевает проскочить раньше расписания, то будет пропускать всех. —. Вот это жаль. Поздно,приедем... А путь их давно проходил через благодатные места, где растут и яблоки, и груши, и сливы, и прочие фрукты, которые не растут в Сибири. Валерий Геннадьевич жадно смотрел в окно на уютные, чаще всего каменные, домики в зеленых садах, мимо которых проходил их поезд. Ему опять приходили мысли о том, что хорошо бы жить где-нибудь в теплых краях. И он фантазировал, как купит или построит себе домик, непре