Сибирские огни, 1978, № 7

39 куда бы она ни уехала, любить ее всю жизнь и лучше умереть, чем изменить ей и их любви... Золя оставила для него записку. Все у того же Шурика Соколова. Но Шурик уехал в Москву сдавать экзамены в Высшее техническое училище имени Н. Баумана, записку увез с собой, и она до Валерия не дошла. т Так он и не узнал, куда уехала Золя. Она ушла из его жизни навсегда. Иногда он тосковал о ней, обо всем, что было между ними. Но так тоскует иногда взрослый человек о невозвратном времени детства и юности, сладкой тоской, в которой одно лишь смирение и покорность перед всесилием времени, которое лишь в тайниках души дарит иной раз возвращение в прекрасную пору жизни. Валерий Геннадьевич очнулся от своих грез, когда вновь поезд пошел, медленно набирая скорость. Он попытался уснуть, не смог, опять тихо спустился вниз, вышел в коридор. Там, у окна, одиноко стояла Нина. Едва только взглянув в ее сторону, он сразу понял, что она плакала. Валерий Геннадьевич тихо подошел к ней сзади, она не обернулась, он спросил: — Что с вами? Простите... Может быть, я... Нийа молчала. — Мне показалось, что вы плачете. Нина, все не оборачиваясь, покачала отрицательно головой. — Если вас кто-нибудь обидел... Вы скажите. Нина слегка повернула к нему лицо с явно заплаканными глазами. — И вы заступитесь? — Да , а что? Я в самом деле готов... Если серьезно... — Все серьезно,— непонятно сказала Нина.— Но ничего не поделать.— Что уж так безнадежно? — Да , безнадежно!.. Вы это поймете, если у вас когда-нибудь было такое... Представьте, вы любите человека, жить без него не можете, а он к вам совершенно равнодушен... Разве не безнадежно? —- Да-а... Это нелегко. И никаких надежд? — Никаких. Она произнесла это слово так серьезно, даже устало, что Валерий Геннадьевич сразу поверил ей и проникся ее настроением. Что же теперь он может сказать? Он растерянно примолк, поглядывая искоса на Нину, напряженно смотрящую в темное окно. И здесь его снова.настигло воспоминание о Золе. Вот почему он все приглядывался к Нине, она напоминает Золю. Может быть, и не лицом, а цветом волос, фигурой, манерами. У Золи могла бы быть вот такая дочь. А может быть, и есть... А вдруг эта девушка — дочь Золи. Тут он вспомнил, что ведь и проводница Валя Кузовкина, когда он был притиснут к ней во время штурма купейного вагона, тоже что-то напомнила, теперь он понял — она тоже напомнила Золю. Золя и была такая рослая, приметная, как эти девушки, иногда резкая— сказывалось отцовское воспитание без матери,— а чаще нежная, ласковая... Впрочем, видно, так настроились его чувства, что он стал узнавать Золю то в одной, то в другой девушке. А ведь той Золи, какую он помнит и узнаёт, конечно, давным-давно нет. Это воспоминание его, это узнавание— как свет какой-нибудь звезды, давно уже исчезнувшей... Может быть, теперь Золя больше похожа на огромную жену пермяка из последнего купе, а не на Нину и даже не на проводницу Валю Кузов- кину.