Сибирские огни, 1978, № 7

А море было все время рядом, тут же, он постоянно его видел, оно то раздвигалось бескрайне, то сужалось, когда они спускались вниз, в какую-нибудь сердоликовую бухту. И вот однажды, поднявшись довольно высоко, они присели отдохнуть и увидели море особенно широко и ясно, а в самой, едва различимой, дали воздушный силуэт корабля, похожий на мираж. И Валерий Геннадьевич с облегчением подумал, совершенно всерьез, что ради одного вот этого мига стоило приехать сюда. Даже его жена, непривычно для него, сидя рядом, прикоснулась головой к его плечу — и так осталась. Какими же мелочами тревожился он последнее время дома, в своем институте! Каким суетливым видится отсюда он сам и его друг-противник, старый приятель, а ныне шеф, Сергей Леонидович Янович! Вот чем нужно мерить жизнь, вот этой спокойной величественностью и бескрай- ностью! Вот он — масштаб! Конечно, у моря есть границы, но их не может увидеть человек, стоящий на земле, даже забравшись на самую высокую скалу. Не так ли и в твоей собственной жизни? Ты же не можешь обозреть обе ее границы — начало и конец, она тоже бескрайня и бесконечна. Да не будь этого, можно было бы с ума сойти! Да разве была бы возможной сама человеческая жизнь, если бы каждый точно знал ее границы! Ах, как хорошо, как прекрасно устроен этот мир! Как мудра природа! И как она снисходительна и жалостлива к человеку! Какой-нибудь месяц назад Валерий Геннадьевич ни за что бы не поверил, что к нему могут прийти подобные мысли. Да что там, он и представить себе не мог бы, что так скоро будет сидеть на скале, на склоне древнего потухшего вулкана, видеть бесконечное слияние моря и неба и предаваться наивно-поэтическим размышлениям. Он привык мыслить строже, экономнее, спокойнее. Рациональнее? Наверное. Впрочем, так размышлять о себе он тоже станет лишь у моря... Ехать к морю он решил внезапно, в несколько минут, пока шел ют института до дома. Внешне все выглядело, пожалуй, глуповато и даже не без налета чисто обывательского самомнения и оскорбленной гордыни. А Валерий Геннадьевич все воспринимал всерьез... У них была легковая машина — «Запорожец». Неплохая машинка, вполне удовлетворявшая не столь обширные запросы их семьи. Но тут пошла другая мода — «Жигули», «Лады». Даже владельцы «Москвичей» вынуждены были оправдываться, почему они купили такую машину... Подал заявление и Валерий Геннадьевич. И вот уже время подошло получать, и «Запорожец» продан, и деньги приготовлены. Но его обошли. Отдали машину только-только окончившему аспирантуру молодому кандидату наук. Валерий Геннадьевич не сомневался, что тут не обошлось без Яновича. Конечно, не обошлось! Он знал, что молодой кандидат нужен Яновичу для осуществления его очередных планов. Ну, а он — Валерий Геннадьевич, разве уже не нужен? Его, что же. списывают? Да что они без него!.. Конечно, идея, организация и прочее и прочее их институтского вычислительного центра в основном заслуга Яновича. Но сделано-то все его руками, собственными руками Валерия Геннадьевича; он лично устанавливал и настраивал машину, каждую приставку, каждый блок, он знает все, любой проводок и болтик. Ну, так ладно! Это последняя капля! Тут же линия! Теперь-то он это понимает! Валерий Геннадьевич подал заявление о выдаче ему характеристики для участия в конкурсе в другом вузе. Это первое. Второе заявление: немедленно предоставить ему отпуск (перед этим его уговорили повреме