Сибирские огни, 1978, № 7

к н и ж н о й п о л к и I заговорил-таки собственным голосом, на­ чал постепенно освобождаться от реми- | нисценций, которые, бывает, преследуют | нас всю творческую жизнь. А в литературе, | на мой взгляд, самое трудное именно най­ ти самого себя». С любовью пишет автор о газетчиках и военкорах. В белых, вылинявших на солнце й на ветру гимнастерках, огрубевшие, с большими, тяжелыми руками, привыкшими ! крепко держать оружие, они испытывали неистребимое, какое-то трепетное благого­ вение перед печатным словом. Ради него мужественно брались на фронте за непри­ вычное дело, отдавали ему целиком редкие минуты отдыха, испытывали не столько му­ ки творчества, сколько просто муки физи­ ческие. «Но зато,— пишет автор «Дивизионки»,— как загорались их глаза, когда наборщики брали заметку, приведенную в божеский вид секретарем газеты или литсотрудником; мудрили над ней минут десять, а потом показывали ее автору свежий оттиск, име­ нуемый гранкой. Удивление, восторг, ми­ нутная растерянность перед сущим чудом — эти чувства одно за другим отражались на смеющ ейся, великолепной физиономии па­ ренька, родившегося где-нибудь з глухой М арьевке, либо Ивановке». «Дивизионка» — это новеллы о тех, кто в суровые годы Великой Отечественной вой­ ны словом большой и мужественной прав­ ды воспевал подвиги защитников Родины, прошедших ратный путь от берегов Волги до поверженного Берлина. Это гимн воен­ ным журналистам. «Найти самого себя» — вот кредо, кото­ рому следует Михаил Алексеев, начиная с первых, опубликованных еще на газетных страницах, глав романа «Солдаты». Но, по­ ж алуй, ощутимее всего это проявилось в романе «Вишневый омут», за который ав­ тор был удостоен Государственной премии Р С Ф С Р имени А. М. Горького. По охвату описываемых исторических со­ бытий, самобытности, трагичности челове­ ческих судеб этот роман можно отнести к дучшим произведениям о жизни предре­ волюционной России; о переменах, проис­ ходивших в деревне в годы становления Советской власти. Крестьянская тема, начатая «Вишневым омутом», органична для Михаила А лексее­ ва. Об этом свидетельствует и эпиграф к роману: «О чем не подум ал— про то не расскажеш ь; о чем не поплакал — про то не споешь». Автор пишет о том, что близко ем у, что тревожит его сердце. Несомненным достоинством романа яв­ ляю тся многокрасочные пейзажные карти­ ны, свидетельствующие о большой наблю­ дательности писателя, о его художествен­ ном мастерстве. В книге нет отвлеченной мечтательности, нет простого любования перелесками и лужайками, ручейками и плесами. В «Вишневом омуте» природа жи­ вет вместе с людьми и неотделима от их труда, от их повседневных забот и дел. Чув­ ство радостной, ясной дружбы с природой отличает почти всех героев романа. Начало всех начал они видят именно в родственной близости с «кормилицей-землей», которая и лечит, и учит труду, знаниям, песне. Этой любовью к родной земле прониза­ но и следующее произведение писателя — повесть « Х л е б— имя существительное». Она продолжает поднятую в романе «Виш­ невый омут» тему о хлебе насущном. «В каждом — малом, большом ли селе­ нии,— пишет автор в начале повести,— есть некий «набор» лиц, без которых трудно, а может, даже и вовсе невозможно предста­ вить себе само существование селения. Без них оно утратило бы свою физиономию, свой характер. Мне захотелось рассказать о таких людях одного села и уже в самом начале предупредить читателя, что никакой повести в обычном ее смысле у меня не будет, ибо настоящая повесть предполага­ ет непременный сюжет и сквозное действие по крайней мере основных его героев. Ни того, ни другого в этой книге нет., Не будет и главного персонажа, как полагалось бы в традиционной повести. Все мои герои в порядке живой, что ли, очереди побывают в роли главного и второстепенного». Такое построение повести понадобилось автору для того, чтобы внимательно выслу­ шать каждого из героев, одних с сочувст­ вием, других с осуждением, а иначе и нель­ зя, потому что они, люди деревни Выселки, очень разные. Одни из них, как, например, Кузьма Удальцов, называют хлеб «именем существительным» и относятся к нему бла­ гоговейно, другие, вроде вертопраха и пу­ стомели Самоньки, променяли высокую честь хлебороба на «легкий кусок». Повесть написана лирично. Подробно, со множеством ярких и точных деталей изоб­ ражает автор сельский быт, с любовью ри. сует портреты людей, создает поэтические картины крестьянского труда. Язык повести « Х л е б— имя существитель­ ное» наполнен ароматом русской народной речи. Такое впечатление создаю т и посло­ вицы, и поговорки, и прибаутки, и очень умеренно и умело используемые автором диалектизмы и просторечные выражения. Последняя деревенская повесть Михаила Алексеева «Карю ха»— часть того, что пе­ режито, выстрадано, что отстоялось в ду­ ше, и хотя давно прошло, но все еще тре­ вожит и волнует его. Это увлекательное повествование о лошади, на которой в про­ шлом держалось все крестьянское хозяйст­ во. Повесть автобиографична. В ней писа­ тель рассказывает о своем детстве. Поэто­ му и рассказ ведется от первого лица, и все события в повести рассматриваются че­ рез призму детского восприятия. За «дет­ ским миром» в «Карюхе» встает «мир взрослых», прослеживается мир народной жизни — жизни загадочной и противоречи­ вой, которая то доведет до слез, до отчая­ ния, а потом снова, в который раз, повер­ нется и откроется самой сильной, самой справедливой своей стороной. Последний, отмеченный Государственной премией, роман Михаила Алексеева «Ивуш­ ка неплакучая» — продолжение жизненной биографии полюбившихся героев «Вишне­ вого омута», повестей «Хлеб — имя сущ е­ ствительное», «Карюха». В романе показана военная и послевоенная жизнь колхозной