Сибирские огни, 1978, № 7

Промтовым, с парторгом «Рассвета» Паной Мотовиловой, узнает о многих других лю ­ дях и оказывается в центре острейшего конфликта, в который так или иначе вовле­ чены все персонажи. В чем же суть конфликта? Два человека оказываются, по их собственному мнению, врагами — преподаватель литературы Анто­ нина Захарченко и писатель Михаил Шайду- ров. Приехавшему в Березов Касаткину пришлось выслушать доводы и молодой женщины, недавно прибывшей в райцентр, и Шайдурова, выросшего в этих местах и знающего о них все, что только можно знать. Как ни странно, но убедительны доводы обоих противников. Да, прав Шайдуров, обвиняя учительницу в том, что она хочет сразу превратить Березов в рай земной, что за досадными мелочами — плохо ходят ав­ тобусы, по утрам очереди за хлебом — не видит того большого, чего добились бере- зовцы. Не меньше упреков и у Антонины Нико­ лаевны в адрес Шайдурова. «Вот, гляди: пи­ сатель,— говорит она о Ш айдурове Касат­ кину.— Живет тут всю жизнь. А на литера­ туру в Березове привыкли смотреть, как на что-то постороннее, насущной жизни не ка­ сающееся. Зато после моих лекций весь городишко стал судить и рядить о литера­ туре!,.» Развязка наступает неожиданно: изувер­ ка-верующая пытается убить Антонину Ни­ колаевну— именно учительница привела священника Промтова к отречению от ре­ лигии, от церкви. Внезапно для всех открывается, что Шай­ дуров и Антонина Николаевна — бойцы о д­ ного стана, что м ежду ними была цепь обидных недоразумений, но противоречия не было и не могло быть, ибо они едино­ мышленники, единоверцы, соратники в са­ мом высоком и чистом смысле этих слов. О ткрывается это и Ш андурову, хотя и слиш­ ком поздно. Мы расстаемся с героями по­ вести, так и не зная, выживет ли Антонина Захарченко. Убедительно, сильно выписаны и главные герои повести — Антонина Захарченко, Ш айдуров, Касаткин, и эпизодические пер­ сонажи — Банников, Мотовилова, старик Никифор Кишкин; меньше повезло Промто- ву, который стал причиной разрыва м ежду Шайдуровым и Захарченко. Основа образа Промтова понятна, но вы­ писан этот персонаж рационалистически, неэмоционально, с долей «рассужденчест- ва». Видимо, автор чувствовал это и решил компенсировать отмеченный недостаток исповедью Промтова перед Шайдуровым и Касаткиным. Исповедь стала, пожалуй, са­ мым длинным монологом в повести, логи­ чески объяснила поведение неверующего священника, но сущ ественно ничего не из­ м ени ла— образ Промтова, важный для по­ вести в целом, не обладает художественной завершенностью , присущей другим персо­ нажам. И все же повесть «Что в сердце твоем?» следует признать одним из творческих до­ стижений Ю . М агалифа. Писатель поднима­ ет вопрос о доверии, о жестокой страшной цене, которую подчас приходится платить за ошибки, вызванные подозрением к чело­ веку, неверной его оценкой. И в этой повести, как во многих ранее на­ писанных произведениях, писатель изобра­ жает жизнь «на стыке» различных социаль­ ных слоев нашего общества. Обычно такой материал «расслаивается» м еж ду теми писателями, которы х условно называют «деревенщиками», и теми, кто причислен к «урбанистам». Жизненный опыт Ю . М агалифа, чувство современности, исследовательская «жилка» позволили ем у сочетать в себе «деревен­ щика» и «урбаниста»; на страницах его про­ изведений д е й ств уе т люди, которые, если бы им пришлось заполнять социологиче­ ские анкеты, писали бы в соответствующей гр аф е: «рабочий», «колхозник», «служ а­ щий», «творческий работник». Важная тема всего творчества Ю . Магали­ ф а — тема духовного единства советских лю дей, независимо от их социального поло­ жения или профессии, утверждение новых нравственных норм, вошедших ц плоть и кровь наших современников. В январе 1978 года Анатолий Ананьев, выступая в Тюмени на Всесою зной твор­ ческой конференции писателей и критиков, говорил: «...по каким-то странным и совер­ шенно непонятным для меня (но и не толь­ ко для меня!) обстоятельствам почти никто из критиков... не сказал громко и опреде­ ленно о н а р о д н о м начале, н а р о д ­ н ы х корнях политической и нравственной стойкости рабочего человека. А м еж ду тем, точно так ж е, как и в любой крестьянской семье, в рабочей семье всегда были и есть и своя высокая нравственность, и свой н а р о д н ы й , я подчеркиваю это слово, народный уклад жизни. Понятие «народ­ ность», берущ ее начало от крестьянской жизни, точно так же, как и понятие «народ­ ность», берущ ее начало от рабочего чело­ века или от интеллигенции,— это единое понятие, ныне подтвержденное новой Кон­ ституцией нашей страны ...» Д ум ается, что плодотворная работа Ю . М агалифа дает право сказать, что писа­ тель-сибиряк в своем творчестве предвос­ хитил своевременные и глубокие мысли, высказанные Анатолием Ананьевым на Все­ союзном форум е. Этим определяется свое­ образие книг Юрия М агалифа, значение его литературной деятельности. ♦