Сибирские огни, 1978, № 7

180 Ю . «Этот грузовик — очень хороший человек» Уже говорилось, что первые книжки Ю . Магалифа были адресованы детям. Он начал со сказок — «Приключения Жа- кони» (1958), «Бибишка — Славный Дружок» (1960), «Типтик» (1968). Первая из них получила свое название по имени главного персонажа — сделанной из лоскутков обезьянки, у которой даже «лоб был суконный и сердце тряпичное». Но вот что удивительно— эта тряпичная обезьян­ ка пришлась по сердцу маленьким читате­ лям, и они полюбили ее. Почему? Одно­ сложно на этот вопрос не ответить. Сказка — жанр редкий. Немногим писа­ телям дано стать сказочниками, да и то большей частью сказки, которые мы любим и знаем,— обработка уже известных сюже­ тов, чаще всего народных. Юрий Магалиф нашел «свой» сюжет. «Свой» не только потому, что в нем ра­ скрылись какие-то грани его дарования, но и потому, что... Впрочем, тут лучше всего предоставить слово автору: «Сказка «Прик­ лючения Жакони» задумывалась для радио­ передачи. Писалась быстро, легко. Она до ­ рога для меня тем, что тряпичная обезьянка действительно существует — живет в коро­ бочке, а коробочка бережно хранится в шкафу. Жаконе более полувека; он —- един­ ственное (если не считать двух-трех фото­ графий) напоминание о далеком детстве, о доблокадной ленинградской жизни: к этой тряпичной куколке прикасались материн­ ские руки. В нашей семье — давний культ Жакони. Могу ли я относиться равнодушно к этому невыдуманному сказочному персо­ нажу?» Можно только удивляться тому, что пер­ вый же опыт автора увенчался успехом. Ко­ нечно, это была не самая первая попытка Ю . Магалифа взяться за перо. Он начинал с журналистики — «самые первые заметки и очерки были напечатаны летом сороко­ вого года в маленькой, но интереснейшей газете «Большевистское слово», что выхо­ дила в районном городе Пушкине, под Ле­ нинградом»,— вспоминает Ю . Магалиф. И, что не менее важно, за его плечами был немалый жизненный опыт; в 1936 году он по­ ступил в театральный институт, но окончил только три курса, жизнь,— по собственному признанию писателя,— иногда складывалась неожиданно и удивительно: приходилось быть и почтальоном, и маляром, и трене­ ром по плаванию, и бетонщиком, и порто­ вым грузчиком, и даже санитаром... Все это вошло слагаемыми в то, что мы привыч­ но (и вполне справедливо) именуем жиз­ ненным опытом. В опыт Ю . Магалифа неотъемлемой частью вошла и его работа артиста-чтеца, мастера художественного слова (а искусству чтения со сцены он от­ дал около четырех десятилетий). В «Приключениях Жакони» легко угадать многое из того, чем обогатила автора его профессия чтеца. Прежде всего — это разговорность интонации, окрашивающая всю сказку. Уже зачин сказки «настраива­ ет» на доверительную беседу писателя с чи­ тателем : «Все кругом говорят: «Жаконя, Ж аконя!».,. А кто такой Жаконя — никто толком и не знает. А Жаконя — это маленькая тряпичная обезьянка. Вы, наверное, дум аете: какие у нее могут быть приключения?.. О го!.. Сейчас я начну вам рассказывать про Жаконю ... да только боюсь, что даже к вечеру не закончу. Поэтому вы усаживай­ тесь поудобнее и слушайте не перебивая». Здесь М агалиф достигает «эфф екта при­ сутствия»— так ощутим за каждой фразой автор со своей повествовательной манерой, что кажется: он рассказывает мне, лично мне, только для меня и больше ни для ко­ го. Это присутствие рассказчика ощущается на каждом ш агу — хотя бы в главке «Кто съел мясо?», которая начинается с прямого вопроса читателю: «Теперь меня вот что ин­ тересует: вы догадались или нет, что коты были не только наглыми, но к тому же еще очень хитрыми?.. Мне кажется, что догада­ л и сь— ведь вы-то, наверняка, умнее Ж а­ кони!» Из этой фразы легко понять, что автор не особенно высокого мнения об уме цент­ рального героя сказки. И все же сочувст­ вие читателя на стороне Жакони. Жаконя глупый, но честный, даже не столько глу­ пый, сколько наивный, чем пользуются жу­ ликоватые коты. Разумеется, конфликт — а какая сказка возможна без конфликта? — очень прост, но в этом его сила: маленькие читатели (или слушатели) истории тряпич­ ной обезьянки обязательно поймут, как много доброты в Жаконе, который твердо усвоил: «В наше время каждый должен приносить пользу!..» Легко расслышать в этой фразе Жакони заученные и не дошед­ шие до его души (если допустить, что у не­ го есть «душа») слова; собственно говоря, развитие сюжета сказки определяется тем, к а к Жаконя постепенно начинает созна­ вать смысл слов, зазубренных им раньше чисто механически и лишь после всяческих приключений превратившихся в убеждение. Очень естественно совмещены в сказке реальные и сказочные мотивы; до появле­ ния истории о Жаконе трудно было бы се­ бе представить возможность существова­ ния в одном произведении вполне реаль­ ного Папы, который был офицером и храбро воевал с фашистами, и, скажем, ко­ тов, хрипло поющих «разбойничью песню»: Мы крадемся по темным чуланам. Мы гуляем в сырых погребах... С другой стороны, в сказочный мир, где Сорока уносит Жаконю в свое гнездо и ве­ дет с ним долгие «воспитательные» бесе­ ды ,— в этот сказочный мир очень просто въезжают настоящие грузовики с грузами для важной стройки. Эта многомерность сказки, естественная и ненатянутая, позволяет автору отразить большое и малое, совместить, например, озорную буффонаду котов с грустью Папы, которому очень одиноко в командировке — ведь Мальчик и Мама остались в городе. Трогает и сам Жаконя с его желанием «при­ носить пользу», хотя этому весьма похваль-