Сибирские огни, 1978, № 7

Мысль не торопится к обобщениям, хотя иногда и вырвется обязывающая строка вроде: «Мир людей и нежен и жесток — мы неодинаковы пока...» Но поэт не станет развивать ее на умозрительных пространст­ вах, а опять и опять будет возвращаться к быту, поглядывая на каких-нибудь «береж­ но реж ущихся в дурака» старушек, и вновь, будто исподволь, проговариваться афори­ стическими строчками: «...с той поры знаме­ нитой я — навек строевой, в сорок первом убитый — и доныне живой». Мысль будет с глубоким правдоподобием вращаться «по кольцу», вернее, по эллипсу с перигеем обыденности и апогеем воспоминаний, с простыми заботами дня и страшной свобо­ дой ночной бессонницы, когда утешит на миг отблеск какого-нибудь речного костра и опять заслонится войной, «зловещим эхом»: Она — пожизненная боль, и по ее вине мы снова мечемся с тобой в больничной тишине... И исподволь за простым этим чередова­ нием встанет стареющее поколение, и за больным человеком, за единичным «я» встанет образ тех, кто еще слышит «зов трубы сигнальной» и кто пусть уже не ору­ жием, но памятью и болью и тяжело дав­ шейся истиной, ради которой умирали и во имя которой убивали, призваны хранить мир и жизнь. Лирический образ не зада­ вался изначально, не декларировался, а вырос как живое органическое тело из слов самых простых, но обеспеченных действи­ тельной верой и чистой душой. Марк Юдалевич строит лирический образ средствами более изобретательными и раз­ нообразными. Может быть, вернее было бы назвать «Крутояры» не просто поэмой, но поэмой-очерком, потому что здесь торжест­ вуют принципы крепкой поэтической ж ур­ налистики. Поэт навещает родные «испове­ дальные, изначальные» места, и могила дорогого человека подвигает его к воспо­ минаниям и к реконструкции жизни этого человека. Одни лирические средства ему недостаточны. Используя письма героини и включая их в самую ткань поэмы, он вы­ страивает сюжетное столкновение молодой идеологии становящейся социалистической деревни и уходящей идеологии .«крепкого хозяина». Сам поэт вторгается в повество­ вание для расстановки ударений там, где герои, по его мнению, расставляют их недо­ статочно отчетливо, и для хронологических мостов во временной ткани. Эта откровенная сюжетная сконструиро- ванность не могла не сказаться как на сло­ варе, так и на способе построения характе­ ров. Ты подходишь, тебя встречают стопудовым кержацким злом. И, прищурясь, глядят, тоскуя, что нельзя кухонным ножом ту с глазищами городскую, чтоб не перла тут на рожон. Так глядят они не мигая, словно древней кисти холсты... О ткуда вот это «стопудовое кержацкое зло» холстов «древней кисти»? Только от приблизительности мысли, которая неза­ медлительно сказалась на приблизительно­ сти словаря. Словарь вообще камертон вер­ нейший, он мгновенно выдает нечеткость интонации. Под интонацией я разумею не просто мелодическое движение стиха, но и н т о н а ц и ю с м ы с л а , внутреннюю гар­ моничность мысли, сопряженность ее ча­ стей, хотя, конечно, это напрямую связано и с мелодикой стиха. М. Юдалевич — про­ фессиональный литератор. Мы уже имели случай говорить о его прозе и драматургии. Теперь это еще раз подтверждается его сти­ хами, построенными прочно и уверенно, когда допускается даже небрежность, что­ бы вдохнуть в стих нечаянность органиче­ ской жизни, но все-таки это обманчивая прочность, разрушающаяся при повторном, а тем более третьем чтении. И как ни оп­ равдывай косноязычия, оно оправдано быть не может. Оттого ухожу от метафор торчащих и цветастую рифм отдираю тесьму... Да отчего же метафоры непременно дол­ жны быть «торчащими»? А рифма — «цвета­ стой»? Тогда уж не проще ли взять да прозой все и написать, раз поэтические средства кажутся такими вздорными. И, мо­ жет быть, действительно, следовало вслу­ шаться в подсказки сомнения: Все мне’ кажется, строчки транжирю впустую, по чужой дозировке рифмую рецепт,— вслушаться во имя не конструированного, а живого характера и тем спасти мысль поэ­ мы, спасти лирического героя, чтобы не пу­ тался он в словаре, порою почти безответ­ ственном в своей произвольности (и это в тот час, когда героиня умирает, когда ито­ жится ее трудная и последовательная жизнь). Наверно, виновны не г о д ы, мелькавшие с л о в н о ц в е т ы . (7) Не годы виновны, а горы, которые были круты. Но это не мена — измена: вся ж и з н ь . к а к р а з м а ш и с т ы й дол. (/) Все было привлечено — прекрасные пись­ ма героини, не переведенные в стихи и от­ того стократ более выразительные, интерес­ но построенный сюжет, большие по замыс­ лу характеры, лирические отступления и публицистические комментарии, а недоста­ ло малого: властно организованной поэтиче­ ской мысли, подлинного лирического героя, который бы соединил это в духовное целое. Профессионализм — это только начало, только усвоение цеховых правил. Муза на этом уровне выполняет обязанности про­ стые, как выписывание нарядов, и «продук­ ция», выходящая из рук исполнителя, будет свидетельствовать только о его грамот­ ности. Творчество же начинается на один шаг далее школы, пусть даже школы вир­ туозной. Далее школы начинается и высо­ кое согласие словаря и смысла. Теперь уже никому в голову не придет делить слова на поэтические и непоэтиче