Сибирские огни, 1978, № 7

162 только, а, может быть, даже и не столько интимные отношения, куда всем посторон­ ним «вход» строго-настрого запрещен, сколько пять с лишним тысяч гектаров зем ­ ли, требовавшей к себе не менее- бережно­ го и заботливого отношения, чем малень­ кий ребенок. Земля задавала вопросов по­ больше, и ответить на них было посложнее, чем на бесконечные детские «почему?» Сейчас, по прошествии времени, все ка­ жется простым и обыденным. И весь мно­ голетний труд, споры и поиски, неудачи и радости легко укладываются в несколько сухих газетных строчек, говорящих о том, что «за двадцать лет в Ш уринке сложилась стройная система земледелия, дающая воз­ можность не только выращивать большие урожаи, но и повышать плодородие почвы: безотвальная пахота не чаще одного раза в три года; своевременное закрытие влаги; ежегодная предпосевная поверхностная об­ работка земли в несколько следов лущиль­ никами и кольчатыми катками; создание обильного мульчирующего слоя на поверх­ ности почвы за счет стерни и соломы; органические удобрения, первоклассные семена, оптимальные сроки сева, четкая организация труда, систематическое опыт­ ничество». Непосвященному эти строчки ни о чем значительном не скажут. Разве что слова о больших урожаях тронут сердце горожани­ на. А ведь за ними стоит то, что иначе как Подвигом и не назовешь. Но почему обя­ зательно— подвиг? Почему не обычный труд сознательного человека? Но тогда по­ неволе задаешься еще одним вопросом: а разве в соседних колхозах работали лю­ ди несознательные, разве они не хотели увеличить общественное богатство и под­ нять урожайность своих полей? Мы привыкли связывать понятие подвига с чем-то необыкновенном, почти сверхъес­ тественным, не каждому человеку доступ­ ным. Д а, конечно, закрыть своим телом вражескую амбразуру, заранее зная, что идешь на верную смерть и ничто тебя от нее не спасет,— это Подвиг с большой бук­ вы, и взлететь первым в неизведанный кос­ мос — это тоже Подвиг. Но есть еще и дру­ гое определение подвига, кроме «доблест­ ного, героического поступка», как сказано в Толковом словаре русского языка под редакцией профессора Д . Н. Ушакова. Это — «важное по своему значению дейст­ вие, совершенное в трудны х условиях». И вот это-то определение подвига как нель­ зя лучше выражает сущность беспрестанных поисков Баклыкова, Веры Антоновны, всех колхозников и механизаторов Шуринки. Ведь они могли работать, как все. Никто их не заставлял искать, недосыпать, забы­ вать про еду. Только, наверное, человек, «предрасположенный» к подвигу, просто иначе не может жить. Иначе жизнь для не­ го станет скучной, вынужденной обязан­ ностью. Сами же люди, творящие подвиг, этого не понимают. Борьба, творчество, ощущение радости своего труда или да­ же горечь поражения — это для них са­ мая обыденная жизнь, самая обыденная ра­ бота. Повысить урожайность и плодородие земли — это ли не «важное по своему зна- чению действие»? Что же до «трудных ус. ловий», то ещ е в 1956 го ду, выступая на об­ ластном совещании работников сельского хозяйства, Баклыков говорил: — У нас нет никаких водоисточников, грунтовые воды залегаю т на глубине пят. надцать-тридцать метров... Из восьми по­ следних лет пять были неурожайными. Три года назад, как вы знаете, я ездил к Маль­ цеву. Он подсказал, что нужно делать. Но осуществить его советы оказалось делом нелегким. За восемь лет в колхозе смени­ лись девять агрономов. Трактора распреде­ лялись по гектарам мягкой пахоты. Успева­ ли кое-как посеять. Орудий для обработки не оказалось вовсе... Областное управление сельского хозяйства и селекционные стан­ ции не помогают в получении устойчивы« урожаев. При составлении перспективны* планов колхозники не верят в их осуществ­ ление... Это, последнее, и было, пожалуй, самым трудным. Когда люди во что-то не верят или не хотят верить, они, если и работают, то лишь в половину своих сил и возможно­ стей, а о каком-либо творчестве и говорить не приходится. Надо было развеять предубежденность, увлечь людей, пробудить в них веру в се­ бя и землю , которую они обрабатывают. Вернувшись от Мальцева, Баклыков сра­ зу же решил поставить свой первый опыт — посеять зерно без пахоты, по лущ евке. Ку­ да там. — Стране хлеб нужен,— сказали ему в агрономическом отделе М ТС,— а ты со своими опытами. — Да разве мы хлеб даем? Крохи! — пы­ тался он убедить агрономов.— Больше ка­ ша земля может родить. Вдвое, втрое боль­ ше. Нужно только с ней как следует пора­ ботать. — Мы, выходит, не работаем? Стулья протираем? Короче, не разводи-ка демаго­ гию. Мобилизуй лучше людей на досроч­ ное окончание весеннего сева... Без МТС и шага не сделаеш ь, вся техни­ ка в ее распоряжении. А лошадка ни лу- щильщик, ни сеялку с места не сдвинет. И все-таки умолил Баклыков механиза­ торов. Пролущили они ему и посеяли около гектара. Но какое это было «опытное» по­ ле! Не поле, а горе — огрех засоренный. И лущильники были не те, что следовало, и сеялки старые, дисковые. Недаром, види­ мо, говорится: «Поспешишь — людей на­ смешишь». Так с первым опытом и получи­ лось. Если главное в земледелии — борьба с сорняками, забирающими без пользы драгоценную влагу и нарушающими плодо­ родие почвы, то у Баклыкова вместо пше­ ницы вымахал такой осот, что и нарочно выращивай — не вырастишь. — Ну, убедился? — спросил его директор МТС таким тоном, что Еасилий Данилович понял: никакого разговора о продолжении опытов быть не может. Урожай в том, пятьдесят пятом, году со­ брали всего по 5,6 центнера с гектара.