Сибирские огни, 1978, № 7

127 Гостиница была на замке. Алексей Антонович посидел на ступеньках крыльца, дожид'аясь Агафью Платоновну. Пригрелся на солнышке, расслабился, отдаваясь отдыху. Он был очень чувствителен к недосыпанию. Для него ночь без сна — следующий день потерян, и голова не своя, и руки, ноги отваливаются. Но сейчас большой, необоримой усталости не чувствовал. Боль в коленях была тоже терпимой. Надо выдержать, не потерять боеспособности до завершения дела. А там... Он был уверен, что за этим обязательно воспоследуют перемены в его судьбе. На первых порах ему и нужно-то не очень многое — выбраться из этого района, выйти, Как говорится, на оперативный простор, а уж там он сумеет показать: есть порох в пороховницах! Хорошие это были мысли, приятные, он даже пожалел, что от них пришлось отвлечься. Пришла Агафья Платоновна, отомкнула дверь. Достаточно было взглянуть на кровать, чтобы установить — Виктор Сысоев здесь не ночевал. Постель была не разобрана, не измята. Можно было допустить, что он ушел вечером к кому-то в гости, там заночевал и сегодня в пустую гостиницу возвращаться не торопится. Но это допущение Алексей Антонович отбросил. У него появилось чувство, какое бывает у рыбака, подсекшего крупную рыбину. — По какому документу вы его зарегистрировали? — Господи, да я же его совсем не записала. Забыла. Совсем забыла. — Вы меня удивляете,— холодно сказал он.— Вам что же, неизвестен установленный порядок? — Известен, а то как же. Оплошала. Но беда не большая, возвер- нется — запишу. — А если не вернется? — Портфель-то его вон стоит. А с чего у вас о нем такая забота? — вдруг всплеснула руками, ахнула.— На него думаете? А я-то, я-то, старая дура!.. Записочку передала, его конфетами угощалась. О господи! Алексей Антонович приблизился к ней вплотную, сердито предупредил:—- Не вздумайте об этом сказать еще где! Ясно вам? Не вздумайте, говорю!— Молчу,— осевшим голосом сказала Агафья Платоновна,— молчу. Мы понимаем. Господи, какая же я безголовая! — Она всхлипнула, тихо запричитала: — Не добрую весточку, погибель в руки Верочки вручила. И чуяла ведь сердцем, что не благо творю... — Я вас очень прошу помолчать! — Алексей Антонович открыл портфель. В нем была чистая рубашка, электробритва, полотенце, зачитанная книга. Ничего интересного. Поставил портфель на место, еще раз предупредил Агафью Платоновну: — Никому ни слова. Торопливо вышел. У Сысоева, чтобы скрыться, времени было больше, чем достаточно. И все же есть кое-какие возможности перехватить преступника. Первое, надо позвонить в отдел, дать указание произвести негласную проверку всех автомашин, идущих отсюда в город. Второе, попросить городских товарищей установить местожительство Сысоева и, если он проскользнет здесь, задержать его в городе. — Мне бы сигарет, симпатичная,— Зыков стоял у прилавка, улыбался Клаве,— Мне бы хороших сигарет, славненькая. Чтобы с фильтром, чтобы коробка блестела. Клава ответила на улыбку, лукаво повела бровью. — Чего захотел! Придется покурить папиросы. _