Сибирские огни, 1978, № 7

109 Зыков и Баторов сидели за спиной, на заднем сиденье. Баторова одолевало любопытство. — Где это произошло, Алексей Антонович? — На улице. В Веру Михайловну стреляли. — Вы знали... Веру Михайловну? — Я тут, Баторов, знаю всех,— не без гордости сказал Алексей Антонович.— А с Миньковыми был хорошо знаком. Со Степаном Васильевичем часто вместе охотились. Вера Михайловна была радушной и гостеприимной хозяйкой. Сказав «была», он вновь остро почувствовал величину и серьезность того, что произошло, и нетерпеливое желание как можно скорее приступить к делу. — Кто же мог стрелять в женщину? — с ребячьей наивностью любопытствовал Баторов и, не получив ответа, принялся рассуждать: — Убийство скорее всего случайное. По неосторожности какой-нибудь лопух кончил человека и сейчас собирает слезы в пригоршни. — Возможно, и случайное,— вяло отозвался Зыков, откровенно зевнул,— Как сяду в машину, так на сон тянет. Условный рефлекс выработался. А у тебя, Миша? Еще не выработался? — Я в машине, наоборот, никогда не сплю. Алексей Антонович, а вы как думаете, случайное убийство или преднамеренное? — Гадать не моя профессия. Моя профессия устанавливать факты. Баторов не унимался. — Уверен — случайность. Алексей Антонович не счел нужным отвечать. И настойчивое желание Баторова заранее определить убийство как случайное, а стало быть, не требующее глубокого расследования, поиска, и сонливая безучастность Зыкова не нравились ему. Вот работнички! Дело исключительное, чрезвычайное, а они... По ветровому стеклу неутомимо метался «дворник», -разгребая струйки воды. По сторонам дороги угрюмо топорщился темный лес, грязное шоссе, казалось, за лучом света упирается в глухую стену деревьев, и Алексей Антонович невольно снижал скорость, потом спохватывался, резко прибавлял газу, машина рывком кидалась вперед. За спиной завозился, устраиваясь поудобнее, Зыков, флегматично объявил: — Есть хочу. Как вспомню, какой стол нетронутым оставил, так ■ сердце кровью обливается. — Великое дело — стол. Ко мне завтра человек приедет. Если к утру не вернемся — стыд и срам. Пообещал встретить. •— А кто он, человек — женщина илн мужчина? — Разницы не улавливаю. — Уловишь, Миша. Если женщина, если ты ее не встретишь — пиши пропало. На твою репутацию ляжет несмываемое пятно. — Я надеюсь, что к утру возвратимся. Если, конечно, случайность. Алексею Антоновичу все больше не нравился пустопорожний разговор, он размагничивал его собранность, целеустремленность, заранее как бы лишая ее смысла. Если убийство и в самом деле окажется нелепой случайностью, его стремительные, четкие действия там, в отделе, и эта гонка по раскисшей дороге сквозь струи дождя окажутся тем, что называется излишним усердием и всегда выглядит смешным. Но в любом случае он должен был действовать так, а не иначе. Не благодушествовать же подобно этому увальню Зыкову, не заниматься же бесплодным гаданием, как это делает наивный Баторов, по простоте душевной полагая, что если он кому-то назначил утром встречу, то все в мире должно само по себе образоваться так, чтобы эта встреча состоялась.