Сибирские огни, 1978, № 7

108 В это время зазвонил телефон. Сняв трубку, он услышал хрипловатый бас прокурора района. — Кто у телефона? Вы, Зыков? — Я, Борис Андреевич. Добрый вечер. А мы вас ждем. — Вечер, Зыков, не добрый. И ждешь напрасно. Совершено убийство. Так что — собирайся. Поезжай с начальником милиции. А я заберу медэксперта и выеду следом. Слушая прокурора, Зыков с тоской покосился на празднично убранный стол, облизывая мягкие пухлые губы. За короткое время Алексей Антонович поставил на ноги всех, кого надо, связался с городом и передал сообщение об убийстве. Он заканчивал разговор с прокурором райрна, когда один за другим пришли лейтенант Баторов и следователь Зыков. В коротком плаще, в ярком галстуке, лейтенант Баторов выглядел тут человеком случайным, и Алексей Антонович, не прерывая разговора с прокурором, смерил его взглядом с ног до головы, нахмурился. Сам он был одет по форме, застегнут на все пуговицы, на поясном ремне ощущал внушительную тяжесть пистолета, и все это рождало чувство собранности, подтянутости. Даже боль в ногах приутихла. Четкие действия доставляли ему удовольствие. Пришел Володя, стал у дверей, поправил свою залихватскую кепочку. Лицо распаренное, свежее, глаза поблескивают. — Успел? — Порядок, Алексей Антонович. Нахлестал бока березовым веничком. Все по уму. — Выпить, говорю, успел после бани? — Где там! Только расположился. Пивка, правда, попробовал... — Дыхни. Володя боком подступил к-столу, шумно дыхнул, губами правя струю воздуха себе на грудь. Алексей Антонович уловил этот маневр, рассердился. — Иди допивай! Сам поведу машину. — Пиво же, Алексей Антонович. Неполную кружку. Провезу, как в детской коляске по тротуару. — Прекрати разговоры! — Мне-то что. Мне самому даже лучше делаете. Но машина. По такой грязи ее мигом можно угробить. Кто потом с ней мучиться будет?— Пусть с нами на заднем сиденье едет,— нашел Соломоново решение Зыков, слушавший Володю с добродушной улыбкой. — Я своих решений не меняю! 'Ему не понравилось вмешательство Зыкова и эта его улыбка. Такой случай, а он сидит и улыбается. Как можно! Сам он сейчас чувствует себя туго закрученной пружиной и всякие шуточки ему сейчас не только не понятны — противны. Вышли на улицу, стали садиться в машину. Баторов спохватился: — А мой пистолет в сейфе. Ключ дома, в кителе остался. Съездим, Алексей Антонович? — У нас нет времени раскатываться. У меня пистолет в кармане,— сказал Зыков,— из одного как-нибудь отстреляемся.— Хлопнул Баторова по плечу, засмеялся. Свет фар скользнул по черным лужицам; ошметки грязи, отрываясь от колес, били по днищу автомашины; дождь косо сек по ветровому стеклу; успокоительно мерцали зеленоватые огоньки на щитке приборов. Алексей Антонович внимательно, но без излишнего напряжения вглядывался в грязную дорогу.