Сибирские огни, 1978, № 6

ЯКОНУР 8 5 Элэл тогда успел подписать его заявление... Грач появился у Элэл, едва получив диплом; кроме диплома, была еще работа у Коржева, и был уже уход оттуда. Об этом рассказывал мне Миха (в аэропорту). Его руки поддерживают сейчас его голову, она лежит в его ладонях... Здесь, в отделе Элэл, Грач надеялся найти то, что искал. Затем — решение об уходе. Оно сложилось постепенно... Формировалось день за днем и крепло по мере того, как он отвергал его, потом отгонял, потом — откладывал... Грач не ушел, когда первые результаты знакомства с Герасимом оказа­ лись не вполне его удовлетворившими. Не ушел, когда Герасим начал делаться Вдовиным, как прежде Миха — своим шефом. Оставался с Ге­ расимом. Были причины: надежды, упрямство, верность, снова надежды; состояние Элэл; состояние Герасима; и, конечно, работа. Брал на себя все, что мог. Хотя давление Вдовина было серьезным, и выдержать его удавалось едва, и Герасим предлагал Грачу перевестись к Сане. Хотя наступившее затем благополучие было вдовинской платой Герасиму за перемену в нем- а Грачу, соответственно, за то, что он продолжал оста­ ваться с Герасимом, когда преданность, существовавшая ранее достоин­ ством, обратилась иным... Потом Герасим стал таким, каков он теперь. У Элэл наступило прочное улучшение. И Грач сообщил Герасиму о сво­ ем уходе. Крупный разговор; недоумение Герасима, его досада, его обида все­ рьез; наконец, его восклицание: — Что же ты собираешься делать? — Пойду искать дальше. Пока не найду. — Здесь будет все, что ты ищешь. — Герасим... Ты победил, мы все победили. Но у меня здесь ничего уже не получится. Прости. Все во мне остается. И ничего с этим не по­ делаешь... Не могу. Зато, давай считать, весь этот груз я унесу с собой... Прости меня, пожалуйста... Герасим промолчал. Назавтра Грач подбросил ему на стол заявление... Герасим разгова­ ривал по телефону, Грач ждал; Герасим положил трубку и сказал: зво­ нила Маша, состояние Элэл ухудшилось. Не до того было, чтобы разыскивать на столе у Герасима сделавшу­ юся неуместной бумажку... Что теперь? Что он решит, как поступит? Голова его в его ладонях. Элэл нет, Элэл умер, погиб! Теперь вовсе невозможно остаться. Быстро отнимает руки от лица, выпрямляется, встает. Заявление заберет; сделает все, что нужно Герасиму по модели, по комбинату; и тогда, ни дня не медля,—уедет. Решено. Будет искать... Пока не найдет. Элэл ведь ему желал этого... Как Герасим причесывал его... там... пока речи... не слышала, что говорили, все смотрела... расчесывал бережно, в дороге ветер поразвеял... потом рукой виски пригладил... родной для Элэл, свой для смерти... Все слезы за эти дни выплакала. Нет, похоже, не все еще... Капа нащупала в кармане плаща плотный мокрый комочек. Опять... Нос распух, больно; глаза устали, а прикроешь — вот — соль на веках...