Сибирские огни, 1978, № 6

64 Д. КОНСТАНТИНОВСКИЙ шел процесс, делались со стоками превращения, имевшие одну конеч­ ную цель. И — стоки, еще сутки назад едва имевшие с водой что-то об­ щее, становились... да, не яконурская вода... но все же, все же — это не стоки уже были, а вода! — это Борис знал точно, это показывали прибо­ ры, это фиксировалось в таблицах каждые два часа. Единственное, ко­ лоссальное инженерное сооружение, его гордость, его надежда, его слу­ жение Яконуру. Борис был частью всего, что продолжали делать здесь люди, всего, что делалось в турбинах, всего, что делалось со стоками. Он чувствовал себя здесь, у края огромного прямоугольного пруда, пе­ ред ревущими аэраторами, так, словно между ним и всем этим существо­ вало родство; вернее, он просто ощущал родство, и оно существовало реально, все, что было здесь,— пошло, произошло от него... А получилось лучше, чем он ожидал! Кислорода нагоняется до вось­ ми миллиграммов на литр; и даже больше. Герасим понимал, что самое сложное — впереди. Вот складывалось все чудесным образом: получалась модель, была поддержка Элэл, прекрасно двинулись работы для Яконура; совпали желанные перемены и в нем самом, и в его важных для него делах. Но было это не правило, а скорее исключение... Так вот — все сразу! Ему везло, он снова оказался счастливчик. Не было правила — надейся, и сбудется; не было правила — трудись, и получится; не было правила — поступай хорошо, и все будет хорошо. Не было этого в природе. Правило было: делай хорошо, трудись и надейся; добивайся своего; и готов будь потерпеть поражение и удовлетвориться тем, что оставался верен себе, а польза другим— от этого же; но если удастся (или случит­ ся) победить, будь готов принять на себя еще большую тяжесть, которую принесет тебе победа... Герасим исследовал обретенное, пробовал, примерял, а оно было неоднозначно. Что в обретенном придавало ему силы? Что ослабляло его, делало для чего-то уязвимым? Платить за успешность главным — оказывалось для него уже не­ возможно; однако за свою личную нравственную позицию платить не- успешностью в больших и важных для многих людей делах,— было ли это достойно?.. Вообще существовало несколько принятых способов поведения. Можно было, натыкаясь на те или иные проблемы, закрывать глаза и твердить, что и тех и этих нет, в принципе нет; и не окажешься в оди­ ночестве. Можно было, напротив, кричать при всяком случае «какое безобразие, караул», объяснять одними безобразиями другие и всеми вместе оправдывать главное из возможных — собственное бездействие, ничем, в конечном счете, не отличающееся от бездействия первых; и также не останешься одинок. Но был и третий способ поведения, тот, о котором сказал Элэл: анализ и поступки,— подход, основанный на изучении явления и обусловливающих его факторов и на последующей бескомпромиссной деятельности, как и должно, в частности, интел­ лигенту. «Счастлив, кто стал гражданином...» Не все зависело от Герасима, какие бы требования он к .себе ни предъявлял, каким бы ни отвечал; многое определялось и конкретными условиями, в которых он действовал. А в условиях этих были, скажем, не только Элэл, Старик, но и Вдовин, Свирский. Разное. Многое. Опре­ деленное и не очень.