Сибирские огни, 1978, № 6

ЯКОНУР 59 мать ничего более неэффективного, непрактичного. Действия их вызыва­ ли у него, признавался Вдовин, восхищение, случалось, даже зависть; но прежде всего — недоумение. Вдовин говорил, что его испытанное зна­ ние людей отказывается ему служить... Герасим хорошо помнил, как это озадачивало и его. Вдовин готов был озолотить ребят, сделай они хотя бы ничтожный шаг ему навстречу; почему ребята не хотели поступиться малостью? Почему ушел Яков Фомич, хотя было ясно, что это принесет только вред и делу, и ему самому? Почему современные честолюбивые парни, многообещающе начавшие карьеру, отвергали возможности, кото­ рые давались им так легко, и методы, которые были так плодоносны? Что побуждало их предпочесть неудачи? Почему они не могли произвольно изменять свою линию поведения, быть, подобно другим, тактиками, сооб­ разуясь с характером обстоятельств? Какая присяга их обязывала? Ка­ кой приз их вознаграждал? Какой не известный Герасиму феномен был столь значительным и привлекательным, что оказывался значительнее и привлекательнее успеха? Что такое особенное, не ведомое Герасиму, он давал им?.. Выходило,—-это вознаграждение больше того, какое получал Гера­ сим. Выходило, что эти люди, которых так легко было многого лишить, с которыми, казалось, так легко справиться,— обладали неуязвимостью в чем-то большем, чем-то более важном; обладали загадочной, необъясни­ мой привычным образом, нескончаемой независимостью; у них было то, что невозможно было у них отнять... В конце концов их поведение при­ ходилось описывать большими, гулкими словами; и выходило, что боль­ шие, гулкие слова имеют смысл и в каждодневных, будничных поступ­ ках, выходило, что этим людям, которых так просто было поставить на край беды, с которыми так легко было справиться,— им ведомо то, что сокрыто в больших, гулких словах; выходило, они сильнее в том, что дает возможность следовать этим словам... Вот в чем заключалось главное, чего он до сих пор не мог воспри­ нять! Хотя был рядом с этим, и рядом с этими людьми. Все, любые средства представлялись ему хороши, если цель каза­ лась благой, желанной... Видя силу зла, не чувствовал отвращения,— учился овладевать им... Что угодно, лишь бы достичь нужного эффекта... Уже нашел Яконур, это была цель в его жизни новая, совсем иная; высо­ та, где уже воздух разреженный; его Яконур; однако Герасим еще не был иным... Да, он не рассуждал,— что сделать для себя, не размышлял, делать ли для себя или для других, проблема была только — как делать для других, но это оказалась проблема! Он был вполне свободен от власти денег и гнета материального, в немчне было пороков пресловутого карьеризма и болезней дурного често­ любия, он ставил перед собой высокие общественные цели и готов был отдать всего себя людям; откуда же вдруг такая безнравственность? замшелая неграмотность в элементарном и главном? проблемы там, где нет никаких проблем? невероятное, дикое смешение высокого и низкого, мысли, забегающей вперед, и умственной отсталости?.. Будто искуситель говорил в душе Герасима, как всегда стараясь вы­ вести его из вопросов о том, что должно сделать, к вопросу о том, что выйдет из его поступков и что полезно. Как же это получается, каким фантастическим перевертышем, что вдруг ослабевает сопротивляемость человеческого в человеке? Вправду, может быть,— перед лицом, под натиском естественно-научного знания? Когда же в первый, в самый первый раз человеческое в человеке усом­ нилось в себе? В своем призвании, предназначении? Есть ли оправдание мышлению, которое исходит более из категорий рациональности, эффек­ тивности? Что же делал век торжества ума, к коему принадлежал Гера