Сибирские огни, 1978, № 6

ЯКОНУР 41 не знания, то, по крайней мере, рабочей гипотезы, позволявшей жить и действовать человечески в этом мире. Рабочая гипотеза,— откуда он это взял?.. Герасим... Герасим ему понравился. Чутью своему доверял и принял Герасима. Только что-то ему показалось... В их отношениях, Ольги и Гераси­ ма... Нет, просто не все понял. Пусть бы им счастье было, пусть бы толь­ ко было им счастье... Старался принять гостей получше; огорчался, что водки нет,— как же это, целых три интеллигента, и без водки; занят был и разговором, и хозяйскими своими обязанностями,— а все, как глянет на них двоих, сразу в глазах: лодка его, «Безуха», название по борту лихо выведено, вся цветами убранная, скользит легонько, едва заметно сама по тече­ нию, в тумане вечернем, тишина, иногда впереди чуть плеснет; и Алена бросает с кормы цветы, бросает неспешно, правой рукой, левой рукой, и весь путь их за лодкой убран плывущими вслед по воде цветами. . Пойдет потом и признается во лжи... только бы не слишком поздно... Красная точка на берегу вспыхивает, гаснет во тьме; вспыхивает и снова гаснет. В Яконуре поднимается, поворачивается ей навстречу, безмятежно сияет отраженная Яконуром звезда... Сначала исчезла звезда. Потом услышал, как прокатилась по берегу . к его ногам большая волна. Затем прогремел в камышах сдвоенный выстрел. Через минуту Федя и Герасим были в лодке. После, когда уж двинулись к берегу, Прокопьич подумал,— это Яко- нур примирил их; указал им примириться. Сделал так, чтоб не могли дальше враждовать, а должны были выручать один другого. Попугал их, мужиков, перед смертью поставив. Губить не думал, хотел отвадить от ожесточения. Равно недоволен был и Прокопьичем, и Карпом... Примириться друг с другом велел яко- нурским мужикам. Поразмышляв еще, Прокопьич сказал про это сидевшему рядом Герасиму. ГЛАВА ШЕСТАЯ Небо и не ночное было уже, и еще не утреннее; перестало быть тем­ ным, не сделалось светлым; ни звезд не удержало, ни заполучило покуда Солнца; пустое стояло и студеное. Ничто не отражалось в воде, кроме него, пустого и студеного, нече­ му было отразиться. Не хотелось бухте просыпаться, глаза открывать; и вслушиваться в мир, который, она знала, продолжал жить в ней, в непрерывный, неоста­ новимый, самодвижущийся ход жизни в своем лоне, в идущие в ней про­ цессы, реакции, смены, бесчисленные рождения, катастрофы и копоше­ ния,— не хотелось тоже. Она не знала, почему, не смогла бы сказать, отчего это с ней. Но в том, что не было всему ни начала, ни конца во времени и ни конца, ни начала в пространстве, почудилась ей стихия чрезмерно, непосильно, а может, и неоправданно великая, необъятная и необъяснимая; и то, что сама она, Аяя, была частью большего, бухтой Яконура, а Яконур при­ надлежал большему, чем он, а это большее включалось еще в другое,— смутило ее ранимое сердце, напугало, ей стало вдруг не по себе.