Сибирские огни, 1978, № 6

3 8 Д. КОНСТАНТИНОВСКИЙ было как рисунок пером, тушью, графика, только черное — да белое, фосфоресцирующее, динамичное; и в широкой раме, подсвеченной крас­ ным от не погасших еще угольев. Снял с гвоздя овчину, набросил на плечи; вышел к Яконуру. Вгляделся в темноту. 1 Звезда в волне... Звезда блеснула ему из воды,— звезда упав­ шая и оставшаяся на плаву; легкая, совсем невесомая, она покоилась на поверхности, едва только окунувшись, так, что блеск и сияние делались еще ярче; малая волна, набегая, приподнимала ее на своей груди и по­ ворачивала к берегу, и звезда становилась видна вся, с каждым из ее лучей; потом она оказывалась на гребне, поворачиваемая к берегу бо­ ком, а потом и исчезала, за волной, вовсе; затем возникала вновь, мер­ цала, блестела ему из воды. Нащупал в кармане спички; подумал,— им надо было отдать... Д о ­ стал папиросу и неспешно закурил. Вот он стоит, Федя Чалпанов, один на пустынном берегу Яконура, в далекой ото всех Нижней пади, у неразличимого сейчас во тьме устья Снежного, возле старого заброшенного жилья, где обосновался. Прику­ ривает; спичка по коробку... Руки его: огонь,— внезапный, багровый,— в его горстях; привычно и уверенно пламя укрыто от ветра; не выпускаемое вовне, оно ярко высве­ чивает в ограниченном пространстве оберегающие его, владеющие им пальцы и ладони, каждую линию, проявившуюся сейчас на сгибе. Первый дым «Беломора» возносится в отсветах из горсти; затем снова темнота, только красная точка вспыхивает, гаснет, вспыхивает, опять гаснет... Он уставал за день. Чтобы не думать, не чувствовать, не вспоминать, приходилось себя тратить. Ночью забудешься,— а утром снова... Надо было контролировать себя ежеминутно; боль, слабость, отчаяние всегда наготове. Со дня, когда его это настигло, немало уже прошло... Лежал дома в городе, надеялся и выжидал,— пока не узнал огец, не заставил поехать в больницу. Диагноз — как приговор... Долгие дни и долгие ночи в пала­ те, процедуры болезненные, словно убеждающие его, раз за разом, в серьезности и непоправимости происшедшего... К тому времени, как от­ пустили, знал уже, что сделает. Заброшенный этот дом помнил хорошо, заприметил давно, случа­ лось и заночевать там, когда ходил к северу на этюды. Все от Яконура... И беда от него, и приполз — к нему. Тут недалеко, напротив пади, за камышами, на песчаных островах, в темноте их сейчас не видно, рисовал; перебирался по камням; накрыло волной... Постигло несчастье; коснулось кости его и плоти его; поразило от подошвы ноги его по самое темя его... Такими словами думалось ему в бессонные ночи, когда лежал он дома в городе; такая беда, что дума­ лось о ней такими словами. Ужасное, чего можно ужасаться, то и по­ стигло его, то и пришло к нему... Такими словами, своего отца, он думал бессонными ночами и в больнице. Только душа его сбереглась..'. Рассудил: к Яконуру... Он поможет. Он причиняет раны и обвязы­ вает их, он поражает, и его же руки врачуют... Он устрашает и низводит доютчаяния, и он дарует мужество и надежду... Родина. Едва из больницы — и сюда. Топор взял, ружье, припасы, снасти; вот и все, что ему теперь необходимо. Немногое. У воды, в ’ тайге,— прокормится. Семью пчелиную купил в поселке. Да осень; и шишковать вот время... Собаку еще предстояло завести. Он был здесь один, наедине с Яконуром,—то, чего он искал. Убежал от людей, скрылся ого всех, схоронился, как делает всякое таежное жи