Сибирские огни, 1978, № 6

ЯКОНУР 27 Случались и рецидивы старой боли. Справляться приходилось са­ мому,— этим не считал нужным делиться, и не было рядом кого-то, кто мог бы в полной мере понять его, да и детдомовская привычка остава­ лась молчать о своем... Так прожил он более тридцати лет. Элэл был деликатен, он только как-то едва уловимым образом дал понять... Они были необходимы друг другу. Это было им ясно: каждый не мог без другого. Так получилось, так совпало, произошло одновременно в двух судьбах, что дальше невозможно было порознь. Герасим пробыл у Элэл, пока не выпроводили. Говорили. Просто молчали. Тем, что делалось в эти часы с ними, Герасим обретал, наконец, естественность, преодолевал недоступность, перекрывал разрыв; получал предтечу, истоки, предысторию; теперь он мог продолжать путь, где пе­ ред ним шли другие поколения. На тридцать пятом году жизни он обре­ тал родословную и место рождения. Теперь он наследовал определенной местности и определенным людям; переставал быть никем и ниоткуда и достигал, следовательно, необходимого согласия в своих отношениях с миром. И здесь, да, оставалась условность; он сознавал ее; как и в детских еще его фантазиях... Нет, теперь было другое. Не вымысел; не версии. Это была и не случайность или, иначе, предуготованность, какая прису­ ща всякому рождению. Самостоятельно вживляя собственную жизнь в связь с реальными событиями в судьбах других людей, он делал созна­ тельный выбор своего происхождения. Но как все сошлось! Это и не выбор был, а найденное, наконец, пред­ назначение... Все сошлось. Совпало. Ведь он понял тогда весной на Яконуре: он отыскал свое! И знал это сразу, с уверенностью; понял это не по внешним признакам, а изнутри, по всему, что сделалось в нем... Герасим был как предопределенная часть целого. Яконур повел в его жизни, вслед за жизнью Элэл, ту роль, которая была предназначена, предречена... Яконур, приняв его, не оставлял его, помнил о нем, дал новый смысл его жизни и его работе... Яконур дал ему родословную, предложил себя родиной и показал путь его... «Болит? — спросил Элэл о руке.— Не сердитесь... Это он с вами по­ здоровался». Герасим брал от Яконура и готовился дать ему, сколько был в си­ лах, отблагодарить его... Теперь и он мог сказать: «Я родился на Яконуре»... , А как шел к этому! Сколько случайностей; превратностей... Как по­ лучилось, что открыл тогда именно ту дверь? Открывал именно те двери? Еще давно, в первую остановку, Яконур,— неясно и помалу,— начал связываться в его сознании с Элэл... Нужно было время, чтобы обстоятельства сложили все эти случай­ ности, превратности, все его шаги, отступления, взлеты, возвраты, что там еще,— в закономерность, о которой он не мог догадываться... и кото­ рая не могла — или могла? — не сбыться. Герасим чувствовал и вину... Тот мужчина и та женщина, которым он обязан своим рождением, мужчины и женщины, предшествовавшие им,— поняли бы они его, простили бы?.. Перегоны до станции и после нее. он еще мальчишкой прошел пешком, пытаясь разыскать след погиб­ шей в степи, никому не знакомой, которая, как говорили, была, возмож­ но, его матерью... Не его вина... Поняли бы, простили? Еще и то могли они принять во внимание, что это — победа над «юнкерсами», в конце концов, на его стороне оказалась победа!