Сибирские огни, 1978, № 6

24 Д. КОНСТАНТИНОВСКИИ подарил тем, кто еще продолжает наивно верихр во всесилие науки уста­ новить истину. Его объективные данные оказались нужны, объективные данные других должны потесниться... Все более, все более туго закручивает он листы. Затем внезапно бросает на стол. Обсуждению придали обычный гладкий академический ход; все бы­ ли лояльны и бесстрастны; но Кудрявцев знал, кто больше не поздоро­ вается... И еще то минутное нарушение плавного хода,— едва живой, с палочкой, он, оказывается, существует еще не только на портретах,— который спросил, сколько за это платят! И молодой, в джинсах и свите­ ре, пижон, нынешнее светило, который ответил,— кто платит, тот и зака­ зывает музыку!.. Листы разворачиваются, распадаются, валятся со стола. Если бы одно это... Собрались, потешили себя и разбежались; что они ему! Если бы только это... Он чувствовал, что происходит, и предвидел уже, что произойдет дальше... Его жизненные удачи были от противостояния комбината и института, он был нужен потому, что существовала эта конфронтация, .значит,— пока она существовала; теперь же, когда началась разрядка... они все вместе называют ее конструктивным подходом... теперь он стано­ вился не нужен! Даже Шатохин отмахнулся от него, когда Кудрявцев хотел увидеться с ним перед отъездом, Шатохин!.. А наладится мир, ком­ бинат и институт начнут сотрудничать,— тогда он не только не потребу­ ется никому, наоборот, окажется помехой и тем, и другим; по меньшей мере будет напоминанием о прошлом и уже потому нежелателен... все, что он сделал, обернется против него! Любыми способами подогревать оставшиеся неприязни... одно — до чего они там договорились, другое — годами ухудшавшиеся личные от­ ношения... использовать каждый шанс... всякое недоразумение... сколько удастся. Выиграть время. Между тем попытаться что-то предпринять... объяснить... подать себя иначе... В конце концов, он вообще не хотел ввязываться, его дело было ис­ следовать и сказать: вот этот компонент в стоках не страшен, этот — вреден; он не собирался выпадать из своей роли исследователя, его дело было — изучить, а там уж что дальше,— всем известно, какие на Яконур крупные силы завязаны... Он только поставил работу, притом использо­ вал новейшие методы, учел отечественный и зарубежный опыт, набрал обширную эмпирику; не его вина, а общая беда, что имеющиеся методи­ ки несовершенны, он готов совершенствовать их и дальше... Да он зятя собственного, Виктора-то, члена семьи, мужа своей дочери,— отдал Сав­ чуку для его, Савчука, работы! Толчок, импульс! — от человека, обладающего потенциалом такого вида энергии и способного отдать свой потенциал другому... Передать — из рук в руки. Таково было передававшееся Герасиму. То была особая энергия, она не иссякала даже при самом невероят­ ном дефиците энергии вообще, когда природа отказывалась, говорила «нет» и течение жизни продолжалось только уже со дна, с трудом и ис­ кусственно собираемыми днями; и все, что необходимо для обладания ею, каждый ее обладатель носил внутри себя. То была особая энергия и потому, что можно оказывалось ею делиться с другим, отдать другому, передать из рук в руки, перелить в иное тело; она, таким образом, не подчинена, в обычном смысле и порядке, была законам природы, кото­ рые должны вынуждать человека ощущать себя беспомощным, предла­ гая ему осознать, сколь мало он в состоянии сделать для другого, чьи