Сибирские огни, 1978, № 6

22 Д. КОНСТАНТИНОВСКИЙ Умолк. Герасим поднялся и стоял, взявшись за высокую спинку стула обеи­ ми руками. , «И вот что... Пусть вам помогает, что вы не первый... не первый решили сделать, что в ваших силах. Такова традиция, жить для других... Личная ответственность, цели... не одни слова. Сколько людей безответ­ ственно относятся к своему природному дару... и к своему положению в обществе... растрачивают. Счастлив, кто стал гражданином... Отец гово­ рил^—заболел высоким недугом... виной и долгом перед народом. За ­ помните, это традиций... не служба, а служение...» Герасим стоял, опустив голову, глядя на воспаленные, в складках усталой бугристой кожи веки Элэл; ждал, когда он откроет глаза; гото­ вился встретить его взгляд. Белый лоб Элэл... Испарина... «Сядьте, Герасим, прошу вас... Еще немного... последнее. Но это важно... тоже важно для меня. Так нам и не удалось познакомиться по­ ближе... тогда, помните, нас прервали... не дали вам рассказать». Предчувствовал ли Герасим, что за этим последует? Тогда, в первый день, среди многих других вопросов — этот он при­ нял как вежливый интерес... Элэл открыл глаза. «Расскажите, пожалуйста, о себе... откуда вы?..» Вот и за последним дверь закрылась. Все. Он остался один. Конец! Обошлось. Да и что могли они поставить ему в вину? Еще когда Савчук посу­ лил приглашение на секцию,— Кудрявцев знал это. Что они могли ему возразить, что сказать? Савчук надеялся на избиение! Совсем уже потерял чувство реаль­ ности... В конце концов, обсуждению придали обычный гладкий акаде­ мический ход. Единственное, что смогли они направить против него,— за­ писали, что для получения окончательных выводов требуется совершен­ ствование методик; банальная, безобидная формулировка. К. тому же, из нее вытекало само собой следствие, которого они, разумеется, не су­ мели избежать. И — рекомендовали продолжить исследования. Еще одна академическая формулировка. А что они еще могли? И что, собственно, ему еще надо, что еще ему надо от них, кроме рекомендации продолжать исследования?.. Вот он стоит, один, перед обращенными к нему пустыми сту­ льями, стоит перед ними, хотя они уже пусты и это лишь только стулья, все ушли, уже и за последним закрылась дверь и он остался один, и вот конец, все обошлось. , Руки его в воздухе; потом берут со стола и мнут бумаги — текст его доклада. Затем он бросает доклад и начинает торопливо снимать с доски таблицы и диаграммы. Он спешит всегда; в молодости Кудрявцевым руководил страх перед тем, как далеко еще до вершины, позже его сменил страх перед тем, как мало осталось времени. Торопясь вверх по лестнице, Кудрявцев был со­ средоточен на единственном — на хроническом несоответствии замыслов и достигнутого. Проявлялось это в отношении и к коллегам, и к работе: коллеги раздражали Кудрявцева, примиряло его с ними только ожида­ ние, что придет его час и все будут посрамлены; а темы исследований та же причина вынуждала его выбирать не такие, что могли его интересо­ вать, а те, где успех казался более значительным для него, верным и достаточно близким.