Сибирские огни, 1978, № 6

30 Д. КОНСТАНТИНОВСКИИ Медленно свыкался. Неожиданно Элэл заговорил о работах по Яконуру; Герасим отве­ чал односложно. Элэл вдруг спросил: почему Герасим не обратился к нему,— думал, не найдет поддержки? И когда Герасим начал вежливо уклоняться,-—перебил и сказал, что напрасно... У Герасима не хватило духу задавать вопросы. Элэл заговорил о модели. Герасим коротко изложил разговор с Яко­ вом Фомичом; поколебавшись, достал из портфеля бумаги, показал. Еще боялся смотреть на Элэл... Взглянув невольно,— увидел, как за­ жглись его глаза. Поддавшись радости., принялся, чтобы сделать ему приятное, связывать последние результаты с гипотезой Элэл, на которой была основана модель,— эту гипотезу Жакмен, за ним Старик, а потом Морисон назвали открывающей новый этап... И осекся. Обнаружил, что не для всех случаев гипотеза проходит... Ладони взмокли. Как быть? Испуганно поднял глаза от бумаг... Элэл улыбался. Попросил, чтоб без фокусов... Листы по одному сыпались у Герасима из рук. Элэл конста­ тировал: опять, еще раз что-то боком — из шнапс-идеи! Сказал — модель вытанцовывается... Герасим поспешно наклонялся; собирал бумаги. Элэл попросил его посидеть спокойно. Сказал,— жалеет,'что не в состоянии сейчас помочь... Помолчал. И снова: жалеет, что не в состоя­ нии помочь... Герасим видел, как трудно ему говорить. Сколько сил на каждое из слов... Осторожно попробовал прервать. Элэл, будто отвечая, будто настаивая, повторил... Потом — как между прочим: а все понимают, что одной очисткой проблему не решить? Улыбнулся Герасиму. Кивнул... И затем: а понима­ ет Герасим, что модель — это новый технологический принцип? Подмиг­ нул. Засмеялся беззвучно... Добавил: озадачил я вас, подумайте вечером спокойно; займитесь и тем, и другим, и следствием, и причиной; эффек­ тивная технология, которой не нужно так много яконурской воды, плюс добротная очистка; возможности комбината, кстати, новый принцип рас­ ширит, пусть делают хоть тыщу новых компонентов... Герасим молчал. Действительно... Не приходило в голову, не свя­ зывалось! Элэл улыбался, глядя на Герасима. Потом глаза вмиг потухли, веки опустились, мышцы вокруг рта на­ чали медленно расправляться и застыли. Лежал неподвижно, молча. Спокойствие и достоинство на лице, терпеливое ожидание,— когда на­ берутся силы. Наверное, уйти... И так уж... В его состоянии! Элэл, не открывая глаз, проговорил: — Только не вздумайте сбежать... Герасим сидел, боясь шелохнуться, чтобы не скрипнул под ним стул, не упали опять бумаги... Эта сиюминутная боязнь, враз и целиком за­ хватившая его, была как рябь, единым мигом от порыва ветра покрыва­ ющая водную поверхность,— над бездонностью сострадания, просто жа­ лости и глубинного, ледяного страха за Элэл. Что мог он сделать? Чем помочь? Что в его человеческих силах? Вот сидит он рядом... Совсем рядом... Протянуть руку — и коснется, плоть к плоти... Какой разной может быть плоть! Как измениться!.. Про­ тянуть руку... Контакт... Почему ничего не произойдет? Почему то, что он чувствует, не может каким-нибудь образом материализоваться и— оказать живительное действие? Почему его энергия, жизнь, живущая в нем, не могут перелиться в человека, которому он сострадает? Ну, поче­ му, почему?.. Какое было бы удовлетворение, какое счастье — высшее... Он был беспомощен, как всякий человек, он мало что мог сделать, чтобы сохранить человека. Как всякий человек, ой не был бессилен совершенно; он мог сохра­ нить и продолжить нечто предназначенное быть частью человека и не