Сибирские огни, 1978, № 6

ЭЛЛЕЙАДА» И ЕЕ СОЗДАТЕЛЬ — Г. В. КСЕНОФОНТОВ 189 Однако, наряду с циклом легенд об Эл- лее, который согласно легендам плыл с вер­ ховьев Лены на плоте или на коряге вниз, к двум Священным горам, Итык Хая, целый ряд преданий, собранных в «Эллейаде» Ксе- нофонтова, рассказывал об исторических событиях, происходивших на Вилюе. Эти предания связаны с именами двух главных героев: кангаласского тойона Тыгы- на и старухи Дж аардах, или вернее — ее сыновей, бежавших «по совету матери, од­ ной из жен отца Тыгына, «на жирный Ви­ люй», чтобы избежать притеснений со сто­ роны своего старшего брата. Обнаружив в вилюйских легендах, дати­ руемых упоминанием в них имен Тыгына, черты более примитивного охотничье-рыбо- ловного хозяйства и оленеводства, Г. В. Ксенофонтов пришел к выводу, что вилюй- ский комплекс легенд отражает очень важ­ ный исторический ф акт: существование на­ ряду с основным скотоводческим пластом якутского народа еще одного культурно- этнического компонента. Компонент этот состоял из предков вилюйчан-курыканов, живших скачала в Прибайкалье, а затем пе­ реселившихся на Север под давлением вра­ гов и «сбросивших» в бассейн Вилюя объ- якученных тунгусов... Именно эти «промыш­ ленники, охотники и рыболовы», а не скотоводы, как думали все предшественни­ ки Ксенофонтова, стремившиеся обосновать вывод о южном происхождении якутского народа, «дали первый толчок к переселе­ ниям на север». Им принадлежала «Оленекская хосунная эпопея», отражающая столкновение олене­ водов — предков северных якутов, воору­ женных железными орудиями и оружием,— с аборигенами края — тунгусами, стоявшими на уровне неолита. Документальным свидетельством столкно­ вения двух культур были, по мнению Ксено­ фонтова, археологические раскопки на тер­ ритории Прибайкалья, во время которых, по данным Б. Э. Петри, постоянно встреча­ лись вместе каменные и металлические из­ делия. Если та к. было на юге, в Прибайка­ лье, то столкновение двух культур — желез­ ного и каменного века — было, как полагал Ксенофонтов, еще более контрастным и даже трагическим. Путь распространения железа на севере был, по его образному выражению, «полит целыми потоками кро­ ви» побежденных аборигенов. Так родилась обширная монография, по­ священная предкам якутов, их древней культуре и переселениям с юга на север: «Ураангхай-Сахалар», изданная в Иркут­ ске в 1937 г. В ней собран был и по-своему осмыслен огромный новый и старый мате­ риал, поднято множество вопросов ранней истории Сибири, прошлого тюркских, тунгу­ со-маньчжурских и монгольских народов. Конечно, уже тогда было ясно, что мифо­ логический основной комплекс «Эллейады» лишь условно можно было назвать устной летописью древних якутов. Тем более труд­ но увидеть в цикле вилюйских легенд о старухе Джаардах и ее сыновьях, о бегстве их от Тыгына свидетельство о первом эта­ пе продвижения охотников и оленеводов — предков якутов на Север. Само собой разум еется, что «хосунный эпос северных якутов» тоже представляет собой очень своеобразный аборигенный комплекс, всеми корнями уходящий в фоль­ клор оленеводов и охотников на дикого се­ верного оленя, бродивших по тундре, начи­ ная с неолита, а может быть, и с палеолита. Но поразил, во-первых, удивительный раз­ мах мыслей и смелость гипотез, а еще больше того — красочный и образный язык их автора, убежденность и увлечение, с ка­ кими эти гипотезы излагались. Этой увлеченности исследователя было трудно противостоять. Его энтузиазм и глу­ бокая вера в показания фольклора гипно­ тизировали даже самых упорных скепти­ ков. Совершенно очевидно было и то, что, как бы мы ни относились ко всем этим новым оригинальным концепциям, они будили творческую мысль и звали исследователей вперед. Еще важнее было то, что Г. В. Ксенофон­ тов выделил эти большие фольклорные циклы: мифы об Эллее и Омогое, истори­ ческие легенды вилюйчан и «Оленекскую хосунную эпопею», а также впервые дал капитальные сводки различных вариантов легенд об этих героях эпоса якутов. В его исследованиях особое и исключительно важное место занимала далее такая свое­ образная и специфическая для сибирской этнографии тема, как шаманство. Каждого, кто появлялся в деревянном до­ ме на одной из старых иркутских улиц (ны­ не улица Декабрьских событий) и интере­ совался прошлым якутского народа, сразу охватывала своеобразная атмосфера якут­ ской старины. Хозяин квартиры с таким же волнением, с каким он развертывал и пе­ релистывал страницы' своей «Эллейады», вынимал одну за другой папки, в которых содержались единственные в мире записи обрядовых действий — мистерий якутских и тунгусских шаманов. Это было огромное богатство, настоящее сокровище, ценность которого в полной мере невозможно было определить даже опытному знатоку-специа- листу. Мне довелось в какой-то мере принять участие и в публикации исследований Г. В. Ксенофонтова, связанных материалом по шаманству якутов и их соседей. Это бы­ ла работа с несколько неожиданным назва­ нием: «Культ сумасшествия в урало-алтай­ ском шаманстве». Здесь шла речь о шаман­ ском экстазе и верованиях шаманистов, согласно которым шаманские духи воплоща­ ются в тело шамана. Позже появилась но­ вая большая работа под названием «Хре- стес», в которой публиковался обширный материал по шаманству якутов и соседних с ними северных народов. В своих исследованиях Г. В. Ксенофонтов все больше и больше расширял круг при­ влекаемых аналогий, а затем вышел далеко за пределы Сибири. Пути его поисков, во­ круг которых шли тогда нередко горячие споры, были часто совершенно неожидан­ ными, но никогда не могли оставить собе­ седника равнодушным.