Сибирские огни, 1978, № 6

116 ВЛАДИМИР КУРНОСЕНКО Я погасила сигарету, выключила воду. Над тазиком все еще подни­ мался пар. Когда я зашла на кухню, холодильник вдруг включился и загу­ дел. Я погладила его по вздрагивающему боку, потом достала пакет с молоком, оторвала вершину и с наслаждением выпила почти весь... Ког­ да-то мне казалось -г- я могу вылечить кого угодно, если буду лечить сама... Я— Катя Бакунина. И знаете, чем? Любовью. Господи! Какая я была девочка... Я подошла к окну. В больнице света не было. Только тусклым огонь­ ком светилось окно нашей ординаторской. По телевизору шел концерт. Я залезла с ногами на тахту, укрылась пледом и снова закурила. Танцевала женщина. Испанский танец. Фанданго! Начало медленное. Подкрадывающееся. Страсть еще только тлела в напряженных руках, в сдержанных, постепенно убыстряющихся дви­ жениях... Рядом были два партнера. Они «обрисовывали» фигуру жен­ щины с обеих сторон, не приближаясь к ней, но и не отрывая глаз... Гремели гитары. Кастаньеты. Огонек разгорался. Ритм будто под­ талкивал женщину в спину, дергал за гибкие запястья, крутил, повора­ чивал... Вот кто был настоящий партнер! Она, казалось уже, уставала от напряжения, но что-то сильное и прекрасное не отпускало ее, и она сама не хотела этого... А темп все нарастал. Сдерживаемое из последних уже сил волнение увеличивалось еще, копилось, стало, наконец, невыноси­ мым и вдруг прорвалось яростным всплеском движений и музыки. Наверно, телеоператорам она тоже нравилась. Они выхватывали из танца то ее лицо, то ноги, гонялись за ней по всей сцене, как охотники за дичью; мужчин они почти не показывали. И еще. У нее была настоящая счастливая улыбка. Курчавые волосы, блестящие глаза и ...счастливая улыбка! Я досмотрела танец до конца и выключила телевизор. Пора было ложиться спать. Я почистила зубы, поплескалась теплой водицей в та­ зике, пока не расплескала ее всю, и приняла снотворное. Хотелось ус­ нуть сразу. Я давно уже жила одна. Лет сто пятьдесят. Можно сказать, привык­ ла. Привыкла прятаться от себя и одиночества работой, суетой и уста­ лостью. Раньше, когда у меня был муж, мы делали это вместе. Делали, хотя и не подозревали об этом... Я опять думала о Вере Алексеевне. И еще я думала о смерти... Умирают дети, «цветущие» женщины и старики. Никакой логики в смер­ ти нет. Никакой итоговости. Может быть, только в идеале... И то это еще вопрос. Понимать что-то для смерти совсем не обязательно — она не будет ждать, пока ты для нее созреешь. Самое страшное — умереть, ни­ чего не поняв. «Понять» — это значит стать способным не бояться смер­ ти. Может быть, для этого не надо бояться смотреть ей в глаза? В коконе появилась трещина. Несмотря на таблетку, я долго не могла уснуть в ту ночь. Выклю­ чала и снова включала свет, брала то одну, то другую книгу... Мне хоте­ лось в больницу. В коридоре звенел телефон. - Звонил Коля. — Катя, извини... У нее опять была остановка. Подключили дефиб­ риллятор. Запустилось.... Может, подойдешь, у нее... — Хорошо, приду... Сейчас, минут через двадцать. — Извини еще раз, но... — Брось ты, Коля, я иду. *