Сибирские огни, 1978, № 6

НА КРАЮ 109 из его изобретений по системе НОТ. В палатах таких кнопок пока нет. Руки еще не дошли... Так вот, он медленно откинулся на спинку кресла. Медленно и подчеркнуто спокойно. Ему, мол, лучше знать, что, когда и как надо делать... понятно вам, черт подери?! Началась наша утренняя отделенческая пятиминутка. Отчитывались дежурные сестры. — На первом посту поступили... Не спали... Жаловались... Докладывала Лена. Остальные сестры рядком сидели на нашем жестком зеленом диване и рассеянно слушали ее. Санитарки, засунув за спину руки, подпирали стенку у дверей. Мы с Мурдасовым сидели за своими столами: я в углу, а он у окна, в центре ординаторской, лицом к нам всем. Колин стол пустовал (он сдавал дежурство у главного врача), но никто за него не садился — стеснялись. — В третьей палате температурили... Мурдасов слушал, слегка наклонив голову. Лицо его было серьезно и значительно. Очень серьезно и очень значительно. Раза два он преры­ вал Лену вопросами и что-то записывал в своем настольном кален­ даре. Было тихо и нехорошо. Мы ждали речь. Ее Мурдасов произносит почти ежедневно для, так сказать, профилактики. Называется это — «накачка»... Иногда мне ка­ жется, что, раскрывая рот, он не совсем еще знает, о чем пойдет речь на этот раз. Итак, момент наступил. Мурдасов покраснел, выпрямился, подтя­ нулся, сверкнул глазами и начал... Все распустились. Назначения не вы­ полняются. Шприцы бьются... Найденная уже эмоция подыскивала мыс­ ли, мысли подыскивали слова. Но эмоция была ненатуральной, мысли она рождала маленькие, и поэтому слов было много. Он говорил о том, что больные не соблюдают режим, что операцион­ ная обрабатывается безобразно, что участились прогулы и отгулы, что Волга впадает в Каспийское море... Зоя, наша операционная санитарка, заплакала. Пришел с рапорта Коля. Он сухо поздоровался с Мурдасовым, за­ курил и вытянулся в своем кресле. Мурдасов разговаривал по телефону: — Ну, естественно... — А как же, режем... Что нам остается делать?! Гы-ы... — Приходи, приходи... Поглядим... Гы-ы... Не бойся, не бойся... Коля дремал в кресле, откинув неловко голову на кожаную спинку. Колпак с широкой желтой каймой от высохшего пота сбился набок, об­ нажив лысеющий лоб. Я осторожно вытащила из его пальцев сигарету - он вздрогнул и проснулся. — Хочешь чаю? — спросила я. Коля улыбнулся и кивнул. В это время Мурдасов закончил разговор по телефону и обратился к нам: — Ну вот, коллеги, будет теперь у нас в коридоре линолеум! Мы молчали. __ Ах да! — он как будто вспомнил что-то,—Ты, говорят, Николаи Васильевич, опять что-то такое положил, одуванчика какого-то... Коля встретился с ним взглядом, и на секунду у глаз его появились мелкие морщинки. Но он ничего не ответил Мурдасову, просто кивнул. — Ну что же, пойдем, поглядим, шо цэ такэ...—Мурдасов поднялся из-за стола — высокий, грузный, с голой волосатой грудыо (он всегда надевает халат прямо на майку), рукава засучены чуть пониже лок­ тей— красотища, конечно,— никуда не денешься!