Сибирские огни, 1978, № 6

108 ВЛАДИМИР КУРНОСЕНКО — Звонил шефу? — будничным голосом спросила я. Не хотелось задавать этот вопрос. ■— Звонил...— он устало махнул рукой.— Капай, говорит, а опериро­ вать ночью все равно нельзя. В таком состоянии... Понимаешь, в таком состоянии! Совет дал. — Ты просил его прийти? — Нет. Не просил... Все равно он не пришел бы. Нашел бы пред­ лог. Надоело... «Не бери в голову»,— говорит в таких случаях наша санитарка тетя Таня. «Не бери в голову»,— хотелось мне сказать Коле. Но я не сказа­ ла. Его это дело — брать или не брать. — Ну, ладно, Коля, пошли. В палате было тихо. Женщины уже проснулись, некоторые успели надеть халаты, но обычного утреннего оживления не чувствовалось. Это значит, новая больная — тяжелая. Вера Алексеевна спала, и несколько минут мы стояли у постели и просто смотрели на нее. На вид ей было лет шестьдесят или чуть боль­ ше. Реденькие русые волосы, заколотые большой коричневой гребенкой; маленькое, худое, почти старушечье лицо... Такие женщины довольно часто лежат у нас в отделении, и родственники не спешат забирать их домой. Бесперспективные больные, как выражается наш заведующий Мурдасов. Колю вызвали в приемный покой, он ушел, а я сидела в ногах у Ве­ ры Алексеевны и все не будила ее. И не то, чтобы мне было как-то осо­ бенно жалко ее, нет,— кое к чему я все-таки попривыкла за все эти го­ ды,— но уж слишком какой-то беззащитный был у нее вид. Рука, к которой подключена капельница, неловко вывернута ладонью вверх, глаза полуоткрыты, и дыхание громкое, трудное, дыхание насмерть за­ гнанного человека. И я не стала будить ее. Пожалела. Позволила себе пожалеть. Она проснулась сама. И ответила на все мои вопросы. Что. Где. С каких пор. Больно? А здесь? А так? Ответила на все вопросы. Тихо и спокойно. И смотрела на меня измученными, понимающими глазами. Но я тогда не особенно вглядывалась в них. Я тогда сама все понимала. Я знала, когда человеку больно — он кричит, а когда страшно — плачет. А смерть — это когда он не может больше делать ни того, ни другого! Этого было достаточно, чтобы работать. Необходимо и достаточно. В ординаторской, когда я туда вернулась, уже сидел Мурдасов. Выслушав меня, он стал серьезным. И даже значительным. Да, я слышал,— сказал он.— Рыбаков мне ночью звонил — Ну? Он сделал паузу. Это по поводу моей нехорошей привычки «нукать» посреди разговора. — Рыбаков ночью звонил, и я ему все растолковал... Как что Ей что же, хуже стало? ’ ’ — Да нет... Нет. Немного даже лучше. Капали же ей. Но, может все-таки, пойдем, посмотрим ее сейчас вместе. А? Дело, похоже действи­ тельно серьезное. Коля прав. Я говорила ровным голосом, не раздражаясь и не злясь на него По крайней мере, старалась изо всех сил, чтобы это было так. Мурдасов не ответил. Усмехнулся эдак, одной щекой, закурил от­ кинулся на спинку кресла и нажал на кнопку. На подоконнике возле стола заведующего есть такая кнопка — вызов постовой сестры — одно