Сибирские Огни, 1978, № 5

ЯКОНУР 87 Герасим привык относиться к обстоятельствам как к обстоятельст­ вам,—они бывали хорошими или плохими, благоприятными или нет, приносили удачу или разочарование; все это была жизнь, уж такова она была, такой ему являлась; он принимал ее такой, какая она приходила к нему. Но теперь он перестал видеть обстоятельства жизни чем-то внеш­ ним, существующим само по себе. Это было следствие и часть его новых связей с миром, указание на новые координаты его места в мироздании и на то, как он их понимал. Он вступил в иные отношения с обстоятель­ ствами. Разница здесь была та же, что между отношениями посторонних и отношениями близких людей. Он начал воспринимать происходящее с ним как диалог с жизнью. И обстоятельства стали теперь для него от­ ветом на его действия. Он поступал —и невольно ждал ответа; он по­ ступал по-новому, завершал очередной свой новый, по-новому обдуман­ ный поступок,— и ожидал, каким будет ответ. Каков же был ответ?.. И это при том, что ему не в чем упрекнуть себя: за ним не было ни­ какой вины, совесть его была чиста... Нет, не станет он больше сдержи­ вать себя; пусть скажутся словами все его обиды и сомнения. Он руко­ водствовался в своих поступках добротой, искренностью,— и получал от жизни зло и препятствия! Как вести дела с обстоятельствами жизни? Как устанавливать че­ ловеку отношения с ними? Как обращаться к ним? Как говорить о себе, всего только одном из людей, перед лицом обстоятельств, бесчисленных, вездесущих и всесильных? Слышат ли они каждого человека? Что значит перед ними суть одного мужчины или одной женщины, или одного по­ ступка? Молено ли совладать с обстоятельствами? Или сила всегда за ними? Можно ли спорить с ними, доказывая свою правоту? Или правы всегда они? Да связаны ли они с нами или независимы? Герасим принимал жизнь и радовался ей,— а она доказывала ему, что она не такова, чтобы принимать ее и радоваться... Возможно, тем, кто иначе смотрит на жизнь, иначе относится к ней,—им это представля­ лось бы по-другому... А обстоятельства для всех одинаковы, ко всем равнодушны, им безразлично, какими видят их? Или все это было испытанием?.. И что —дальше?.. Нет, где-то была ошибка! Наверное, была, конечно, была она, и она —причина... В нем самом? Вспомнил: «Человек, которого я люблю,.. Сначала он еще давал сбить себя с толку, не мог отказаться, от пустых игр...» Фантазерка! Да, ему нравился Герасим, о котором Ольга рассказывала; но, видно, такой человек не мог быть успешным... Сейчас он сформулировал это; да, сей­ час это стало ясно! Он не чувствовал этого, не понимал, пока все было еще хорошо, пока не проявились еще последствия нового его'поведения. Из нынешней его позиции, в которую он оказался теперь ввергнут, все смотрелось иначе. Она уговаривала его, польстила ему, приятно было слышать такое... это приподнимало его, придавало ему силы... а ведь, вспомнил он, странно ему было слышать это о себе. Приятно —и стран­ но! Он хотел, чтобы она так говорила о нем; но верил ли он в себя та­ кого? Признался себе: конечно, он хотел бы таким быть, но понимал,— помнил из старого своего опыта,—что для успешности нужно другое... Он поддался Ольге, он пошел за этим ее Герасимом,—он и вправду стал им. И вот итоги!.. Но как же она сама этого не понимала, не предвидела? Деловая женщина, прекрасно знающая жизнь, ее правила; современная, сильная. Как могла она ошибиться? Притворщица! Просто лицемерие? Позерка! Чем, все-таки, был он для нее? Она выдумала своего Герасима, сложила его из вычитанных, ничего реального не означающих слов... слова, одни красивые слова... повторяла их, как заклинания, как требования,^-за-