Сибирские Огни, 1978, № 5

80- Д. КОНСТАНТИНОВСКИЙ Ксения сказала еще раз: — Непросто это —первый мужчина у женщины и первая женщина . у мужчины... Они стояли уже в коридорчике ее квартиры, он уходил, она прово­ жала его до двери. Должно быть, она что-то вдруг заметила, прочла что-то по его лицу,; или по рукам, или по тому, как он стоял; он увидел, как переменились ее глаза. Все время, пока она говорила ему об Ольге, о Борисе, о себе... да, все время, пока она об этом говорила... все это время, что он должен был выслушивать ее... сидел, не находил сил подняться, теребил ска­ терть, слушал высокий, со слезами, голос, прислушивался к собственной 1боли... понимал плохо, только повторял про себя за ней: «Не думайте, не так это просто... непросто...» — все это время в глазах ее были обида и тоска; когда она смотрела на него, он встречал блестящие, холодные гла­ за, они словно отталкивали от себя весь мир, его —тоже. Теперь ее глаза увидели его, выделили его из остального мира; что-то проступило в них... Сочувствие? Тепло? Они стояли рядом, один напротив, другого, два человека с разными, но каким-то образом неразделимыми бедами... Стояли близко, на рас­ стоянии вытянутой руки, наедине друг с другом... Он увидел,— глаза ее распахнулись ему навстречу; она потянулась к нему,—с бабьим сочувст­ вием, с бабьей добротой; взгляды их соединились, они сделали это пер­ выми, сами заговорили, без них, решили что-то без их участия; он ощу­ тил ее дыхание на своей щеке... — Им можно было, а нам нельзя? —прошептала она. Это остановило его; он вскинул голову и увидел со стороны комнату, женщину в ней... Отмечал все холодно, спокойно, как не имеющее к нему отношения... Ее лицо, обращенное к нему... Затем отчаяние подхватило, подняло его и бросило в бездну, исступ­ ленно подняло и снова торопливо бросило,—едва лишь он «подумал о том, что надо уходить, уходить, едва вспомнил, осознал, что переступить порог —остаться одному. Герасим шагнул к ней... Он хотел найти в ней спасенье, хотел от нее утешения, жалости, признания, поддержки,— все­ го, в чем отказала ему сегодня, чего ему не дала Ольга. Он жаждал за­ быться,—забыть себя, и в то же время —мечтал обрести себя, снова себя найти, возродиться. У ее тела он надеялся испросить чуда, верил, что в нем, шелковистом, теплом, есть то, чего не хватает ему, что ему сейчас необходимо, и весь был сейчас готовность вжаться в него, весь был надежда и ожидание наступления этого чуда... Ольга уже опаздывала... Еще задержалась — у почтовой стойки. — А долго будет идти телеграмма? Прибавила разницу во времени... Ну, а как же он вечером дома, один? В окно станет глядеть —о чем будет думать? Как спать будет, с чем проснется? — Тогда, пожалуйста, «молнией»... А те ли слова? — И еще, пожалуйста... Да, адрес тот же... Ну и что —денежки! Конфет можно есть поменьше. — Да, тоже «молнией»... — Подожди, не уходи. Герасим заставил себя повернуться, посмотреть в лицо Ксении. Нет... Нет.