Сибирские Огни, 1978, № 5

64 Д. КОНСТАНТИНОВСКИИ прежнего обступили корабль. Поистине, как писал современный иссле­ дователь, книга его перешла к Элэл от бабушки, полярная стихия не выпускала храбрецов из своих гибельных объятий. Элэл читал Милле­ ра (СПб., 1758), Лаптева (в «Записках Гидрографического департа­ мента», 1851), Свена Вакселя (Главсевморпуть, 1940), Осипова (1950)... Что произошло дальше? Матросы отталкивали льдины шестами, про­ бовали пешнями разбивать их; то и дело судно получало в борта уда­ ры, от которых стонали мачты; ветер нес клубы густого снега, он об­ леплял снасти; команда была обессилена. И вот надвинувшиеся льды сжимают корабль так, что выламывают форштевень и пробивают под­ водную часть. Штурман пытается совладать с разбитым кораблем. Пушки, все тяжелые предметы выбрасывают за борт. Шесть дней тщетно пытается экипаж заделать пробоину и откачать воду, она быст­ ро заполняет трюм. «В сем бедственном положении мореплаватели... находясь в удалении от берегов, носимые во льдах ветрами и течением... предались совершенному отчаянию и ожидали томительной смерти» («Записки Адмиралтейского департамента», 1820)... Как добрался штурман с экипажем до старого своего зимовья? До­ брался. В марте четвертой весны уже вышел с двумя солдатами на нартах, чтобы хоть по суше, но обойти неподдающийся полуостров. «Вместо того, чтобы изнуриться пребыванием на глубоком севере, как изнуря­ лись все другие...» это у Миддендорфа... «ознаменовал полноту своих деятельных сил достижением самого трудного, на что до тех пор на­ прасно делались все попытки». Где-то там же еще: «Не только единст­ венное лицо...» забыл... потом вот это; «ему удался этот подвиг, не удав­ шийся другим, именно потому, что его личность была выше других... бесспорно, венец наших моряков, действовавших в том крае...» Следы экспедиции,— доски от судна, щепки, головни,—и через сто лет ока­ зались хорошо сохранившимися, даже смола, это обрадовало тех, кто пришел следом. Записи, которые вел штурман в последнем переходе, его путевой журнал, были опубликованы позже в «Путешествии на се­ вер и восток Сибири» особым приложением, тогда в Российской акаде­ мии говорили — прибавление. «Присовокупить... самые дневники... как основания, которые будущим исследователям тех мест тем нужнее иметь под рукою, чем дальше от нас эта будущность...» Производство Герасиму показывала Галина. Герасим смотрел... Слушал... Вспоминал, как начинал работать,—• это было тоже на химическом заводе. Галина приговаривала; — Выдумали,— закрыть комбинат! Герасим был здесь в родной стихии. Сделав в своей биографии круг,— вернулся. Другим- Потом Галина показывала ему очистные сооружения. — Это сделали, это наладили, с этим справились... Уникальная очистка, на всем свете лучшая... И все равно, конечно, ведь не будет вода такая же!.. Моя задача — чтобы работало то, что сделано. У меня цех, мастера, рабочие, а не Академия наук! Все здесь имело к I ерасиму,— к его профессии, ко всему в нем,— прямое отношение... Долго ходил по экспериментальному цеху. Фильтры, флотаторы, прессы, еще и еще что-то, на чем можно было попытаться улучшить очистку стоков; даже реактивный двигатель... Герасим останавливался, расспрашивал. Ленинград, Москва, Новочеркасск, Хабаровск, Рязань... Поднялся по стальным лесенкам и с верхней площадки оглядел прост