Сибирские Огни, 1978, № 5

ЯКОНУР 55 Шлагбаум был закрыт. Герасим притормозил, остановил машину; выключил зажигание. Брус в белую и красную полосу перед самым капотом; монотонное мигание фонарей: левый, правый, снова левый, снова правый... Герасим посмотрел в одну сторону, в другую; поезда не было видно. Рельсы, рельсы, рельсы... Оборвал себя: не отвлекайся. Как бы тебе этого сейчас ни хотелось. Соберись, ты должен подвести итоги. Новые итоги! Совсем новые... Ну что ж! Семинаром все закончилось... В течение какого-то часа после своего выступления он убедился, что все двери Для него одновре­ менно захлопнулись. Видно, этого только Вдовину недоставало, еще од­ ного,— чтобы принять четкое решение, начать действовать всерьез и пе­ рекрыть последние возможности, последние лазейки, последние дырки, которые Герасиму еще удавалось использовать для своей работы... Едва успел ампулы с кобальта выцарапать! Вдовин обставил все очень акку­ ратно, он действовал в интересах истины, он защищал академическую честь и государственную казну от самозванца, от авантюриста, он борол­ ся за эффективность, за что-то там еще... Ни тебе установок, ни лю­ дей,— ничего. И в заключение этот ход с Назаровым; для надежно­ сти. Ну, сам-то ход так себе, невеликого значения событие, подумаешь; бывает. Но по нему ясно, что Вдовин в самом деле решил все оконча­ тельно. Попытка поговорить со Вдовиным... Как это в голову пришло? Экс­ периментатор... Вот так-то! Он хотел измениться, стать другим, не таким, как эти люди, Вдовин и прочие, отойти от них, оторваться, у него, вроде, иные, отличные от них, начались уже и мысли и поступки,—но необходи­ мость в контактах с ними была посильнее его намерений, разорвать эти связи оказалось практически невозможно. И — чтобы поступать по-свое­ му, делать новые свои дела, он должен —обстоятельства вынуждали его —обращаться за помощью, с просьбами туда же, ко Вдовину! Без Вдовина, которым Герасим быть не хотел, он не мог стать не Вдови­ ным. Парадокс... Неприятно. Ему было неприятно в разговоре со Вдови­ ным выдерживать тот небрежный, иронический тон избранных, который принят стал в этой среде для этих целей еще до того, как Герасим закон*- чил университет и вступил в нее, тон, который он с восторгом когда-то усвоил и впитал в себя, казалось, навсегда, дикое смещение основных понятий ввело его тут в заблуждение, он поверил, будто в этом есть что-то естественное и даже традиционное; и вот о дорогих ему делах, с новым своим отношением к ним,—Герасим говорил в той же манере! Прикидывался. Маскировался. Напрасно! Вдовин — в ответ — о вариан­ тах тематики... потом перешел на ВАК: что-то нет утверждения Гера* симовой докторской, все ли там в порядке... затем упомянул о возможно­ стях трудоустройства... Герасим и не ответил ему, как следовало! Опе­ шил... Сгорал со стыда... Не думал никогда оказаться в такой роли, а оказавшись,—не мог представить себе, что с ним, да, с ним это проис1- ходит, что это все в действительности... До сих пор были только сигналы, тревожные сигналы об опасности. Теперь пришла сама угроза, выраженная прямо, явно, точными словами. Была ли она реальной? Да. Перед ним опустили шлагбаум. Герасим не мог продвигаться вперед в работе,— ни с моделью, ни с очисткой. Это было главное. А к тому прибавлялось и многое, другое... Он вообще не мог двигаться вперед! Шлагбаум! Институтская буфетчица на все. претензии к ней отвечала: «Я-то себе работу найду! А вот у вас лаборатория сгорит— вы куда прйдег те?». Не то чтобы она была права абсолютно! Но и не была не права совсем...