Сибирские Огни, 1978, № 5

В ГРОЗНЫЙ час 39 Он расспросил меня, где и как я служил, что известно мне о ветеранах армии. Потом предложил: — Нам бы, танкистам, встретиться здесь да сфотографироваться. Вот бы память хорошая была. Мы собрались вместе, сфотографировались. П. А. Ротмистров был словно в родной семье, со всеми говорил живо и весело, подробно расспрашивал. Мы не могли не по­ чувствовать, как глубоко он знает жизнь танкистов и какую большую заботу проявляет о развитии танковых войск и подготовке кадров для них. Но все это было спустя шестнадцать лет после войны. А в тот декабрьский вечер 1943 Года командарм подвел итоги последних боев, рассказал об особо отличившихся, призвал всех держать равнение на них, по-гвардейски громить фашистов. После этого началось награждение. Луневу был вручен орден Красного Знамени, мне — Красной Звезды. В январе и феврале 1944 года полк постоянно находился в боях и на маршах. Немцы отступали под ударами наших войск. Все больше и больше сжималось кольцо вокруг них в районе Корсунь-Шевченковский. Уж е стали свободными города Шпола, Смена, Звенигород. Мы приближались к Умани. Вот здесь-то и впирался в историю полка самый черный день. Есть в тех местах небольшая деревня Поповка. Перед нею по всхолмленной рав­ нине проходила оборона немцев. Из разведданных было известно, что подготовлена она основательно. Поэтому командование корпуса решило отказаться от атаки с ходу. Приостановившись на подступах к Поповке, наши части тщательно подготовились к дальнейшему развитию наступления, организовали взаимодействие между собой. И вот утром 5 марта шквал огня обрушился на позиции противника. Мощная ар­ тиллерийская подготовка продолжалась более часа. Потом мы пошли в атаку. Но к 11 часам наступление остановилось. Вместе с заместителем командира полка майором Бондаренко и моим ординарцем Ворожцовым мы бежали на командный пункт полка, который разместился в погребе рядом с крайним домом деревни. В это время усилил­ ся огонь тяжелой артиллерии противника. Впереди меня был Ворожцов, сзади — Бондаренко, самый старший из нас по воз­ расту. Не успели мы пробежать и двухсот шагов, как рядом , гулко ухнув, что-то рас­ кололось, подобно мощному удару грома. И в то же время меня обожгло сзади, ниже головы, толкнув куда-то вперед. Рядом появился Ворожцов. — Что с вами? — встревоженно допытывался он. Поначалу мне не удавалось произнести ни слова, язык не повиновался. Все тело ломило откуда-то изнутри. Наконец стало чуть-чуть легче. Показал Ворожцову на спи­ ну. Он помог мне приподняться, осмотрел полушубок и облегченно сказал: — Крови нет. Не страшно. Через минуту он извлек из-под полушубка большой осколок тяжелого снаряда. — От него контузия у вас. Но была это не только контузия. Почти месяц я не мог поворачивать голову — боль не давала. Лишь спустя тридцать с лишним лет врачи установили давнюю травму шейных позвонков. В тот час мне было не до собственной боли. — Где Бондаренко? Что с ним? — спрашиваю Ворожцова, отгоняя мысль, что мог­ ла случиться непоправимая беда. Ворожцов закусил нижнюю губу, молчит. Наконец, хмуро, едва сдерживая боль, произнес: ^ — Прямое попадание... Разнесло по кускам... Когда мы добрались до командого пункта, там уже, кроме Лунева, были началь­ ник штаба капитан Шныркевич и два майора, проходивших у нас стажировку. — Где Бондаренко? — с тревогой подступил ко мне Лунев. Все энали, что Бондаренко был, пожалуй, самым близким другом командира полка. И мне не хотелось первым сообщать столь горькую весть. Уловив что-то неладное в моем молчании, Лунев перевел взгляд на стоявшего рядом ординарца. — Убили...— чуть слышно выдавил Ворожцов.