Сибирские Огни, 1978, № 5

зов жизни 189 шийся без отца, вряд ли смог бы стать не только писателем, но и просто постичь гра­ моту, если бы на родной земле не было Советской власти. Именем этой справедливости, правдой человечности история подписала суровый приговор всему страшному, мрачному, уродливому, что стоит на пути народа в грядущее. Причем каждый раз писатель ут­ верждает, что справедливость не данность, ниспосланная свыше, по указанию , по де­ крету, а сама основа нашей жизни, истори­ чески обеспеченная борьбой, порой самой жестокой, самой беспощадной, на которую способна человеческая страсть в отстаива­ нии добра и справедливости. Власть жизни Тринадцать лет писал Анатолий Иванов роман «Вечный зов», который был отмечен Государственной премией РСФ СР имени А. М. Горького. Вполне заслуженная награ­ да большого и многолетнего труда писа­ теля. Исследование жизни, которым не­ устанно, настойчиво, упорно все годы ра­ боты в литературе занимался Анатолий Иванов, естественно, подвигало художника к неизбежному синтезу социального опыта человека с полнотой исторического бытия народа. В -новом романе, опираясь и на опыт соб­ ственный, и на опыт писателей-современни- ков, он стремится представить историче­ ский процесс созидания новой жизни, сое­ динить концы ее и начала, просмотреть перспективу в свете самой диалектики раз­ вития страны. Такой подход обусловил и переакценти­ ровку в расстановке главных и второсте­ пенных персонажей. Здесь крупным пла­ ном даются те, кто сражался за револю­ цию, ставил и отстаивал Советскую власть, враги же как бы отступают на второй план, хотя и не уходят от пристального взгляда художника. Героика созидания нового — вот основной пафос произведения. Отвечая на вопросы читателей, какие идеи обу­ словили замысел произведения, Анатолий Иванов писал: «Мне кажется, любое произведение рож­ дается в результате раздумий писателя над жизнью, над теми процессами, которые происходят в обществе. Наше время — время гигантских, корен­ ных революционных ломок и преобразова­ ний. Наша история — драматическая и герои­ ческая. Всякая истина — и обыкновенная, житей­ ская, а особенно— социальная, дается лю­ дям порой очень нелегко. Конечно, есть люди, которые даже очень сложные со­ циально-исторические явления понимают как-то сразу. Но ко многим эта истина при­ ходит только в результате серьезных пе­ реживаний и потрясений. А бывает и так, что для постижения истины человеку при­ ходится платить самой высокой мерой — собственной жизнью. Вот примерно такие размышления над сутью нашего сложнейшего бытия и яви­ лись причиной написания романа «Вечный зов». Человек — это наделенная разумом при­ рода, которая медленно познает самое се­ бя. Познавая себя (как это делают герои романа, каждый, разумеется, по-своему), люди познают и суть социальных процес­ сов на земле, революционно-классовые за­ коны развития общества». История страны, действительно, легко просматривается сквозь события, судьбы, деяния героев романа «Вечный зов». Но ес­ ли задаться вопросом, как, каким образом добивается автор такого целостного и орга­ ничного включения истории в ткань романа, то можно заметить одну особенность. Лишь в самых необходимых моментах в ро­ мане приводятся даты. С точной даты, кстати, и начинается «Вечный зов». Затем лишь некоторые вехи событий в Сибири, в судьбах братьев Савельевых, в некоторых эпизодах Великой Отечественной войны и в эпилоге обозначены точными дата­ ми. А движение истории ощущается посто­ янно, независимо от редких временных от­ меток. При этом художник стремится непремен­ н о «включить» в текст не стороннее, а из­ нутри данное определение тому, что проис­ ходит, и тем самым обосновать народное понимание истории, раскрыть движение жизни как движение истории. Для осущ ест­ вления задуманного художник использует и выходы в историю давнюю, сравнивая жизнь крепостной девушки с жизнью мо­ лодежи в сороковые годы (такова история бабушки Акулины), и воспоминания участ­ ников революции. «Кружилин вспомнил, как два с полови­ ной месяца назад, когда стало известно 6 мобилизации сразу четырнадцати возра­ стов, с 1905 по 1918 год, эти улицы огласи­ лись пьяными песнями и женским плачем. Голосили и пели чуть ли не в каждом доме. А потом весь этот вой и плач в одно утро уполз по широкому шоссе за село, на вок­ зал, и там стоял до обеда, пока не отпра­ вили эшелон с мобилизованными. Людское горе до вечера волнами кати­ лось по селу, но с наступлением темноты стало будто захлебываться, затихать, и ог­ ромное село забилось, как больной, в тре­ вожном, беспамятном полусне». Метафоричность авторского языка лишь усиливает в нашем восприятии историче­ ские события; не только информационно, но и эмоционально включает нас в прош­ лое, приближая его к сегодняшнему дню. Вообще воспоминаниям в романе отводит­ ся огромное место, чем достигается необ­ ходимый художнику э ф ф е к т— показать современность как органическую часть той истории, которую творили и творят са­ ми люди, порой не осознавая этого. Наибо­ лее откровенно писательская мысль нахо­ дит свое выражение в сцене, когда дочь Семена Савельева — Лена стала свидете­ лем свидания, спустя тринадцать лет после войны, Петра Зубова и бабушки Акулины. Лене шел 15-й год, училась, как и все, в