Сибирские Огни, 1978, № 5

184 БОР. ЛЕОНОВ И если это народное начало не столь усилено автором, то уже в «Тенях...», где битва с прошлым разгорится наиболее обостренно, оно обретет свою ясность и отчетливость и, наконец, в полной мере выявится в романе «Вечный зов». Полдень Зеленого Дола Начало шестидесятых годов, когда Ана­ толий Иванов приступил к работе над своим следующим романом «Тени исчезают в полдень», было отмечено повышенным ин­ тересом литературы к истории вообще, к историко-революционным событиям недав­ него прошлого в особенности. Историко-революционная тема, органич­ но сплавляясь с темами современности, давала новые результаты в развитии мето­ да социалистического реализма во многих произведениях, написанных в эти годы. Среди них роман «Отец и сын» Г. Маркова, рассказывающий о становлении Советской власти на далеком Васю ганье; повесть Л. Леонова «Evqenia .Ivanovna» о трагиче­ ской судьбе человека, порвавшего связь с родной зем лей; повесть в новеллах М. Алексеева « Х л е б— имя сущ ествитель­ ное» о героическом труде хлеборобов; ро­ ман П. Проскурина «Горькие травы», где прошлое в сегодняшнем дне не всегда сов­ падает с новыми веяниями жизни. Предпринимает попытку осветить нашу жизнь, ее сегодняшний день как звено ис­ тории, главным героем которой является народ, и Анатолий Иванов в романе «Тени исчезают в полдень». Понимая, что «бой» в романе «Повитель» выигран, а борьба со злом, на пути к высо­ там коммунизма продолжается, Анатолий Иванов готовит новое «сражение» против жажды стяжательства, гротив частной соб­ ственности, которыми обусловлена вся жизнь внутренних врагов нашего мира. И потому, не остыв еще от «горячего боя» в деревне Локти, художник спешит в Зеленый Дол, чтобы раскрыть еще одну героическую страницу битвы добра со злом. В романе «Повитель» «за кадром» оста­ лась психология мироеда-толстосума, веду­ щего свое начало издревле, того мироеда, из которого в период империалистического развития России вырастали промышленни­ ки и дельцы типа Клычковых и Ж уковых, те, кто не примирился с утерей награблен­ ных богатств. «Тень» их злобы, жажды мщения пала на души наследников. «Мне хотелось проследить,— говорит писатель,— как трансформируется классовый враг в условиях современного социалистического общества. Религиозная же среда — это та среда, в которой, как мне кажется, моим отрицательным героям было бы легче скрыться и удобнее всего действовать. Ра­ зумеется, сами они не верят в бога». В 1964 году роман был опубликован и тут же оказался в центре внимания крити­ ки и читателей. ’ Назвав роман — «Тени исчезают в пол­ день», Анатолий Иванов, как всегда, откры­ то заявил основную философскую мысль произведения. «Тени» и «полдень» соеди­ нены глаголом «исчезать», несущим в осно­ ве своей действенное начало борьбы, сра­ жения, напряжения духовных и физических сил борцов за свет нашей жизни. Мир по­ луденный, мир трудовой, связанный с судь­ бой Марьи Вороновой, с Захаром Больша­ ковым, Петром Смирновым, Ф едо ром Мо­ розовым, Ириной Шатровой и многими другими, предстает в его великом проти­ востоянии миру зловещих теней Пистимеи и Устина, Ильи Юргина и Меньшиковых, прячущих свое звериное обличье не толь­ ко за чужими паспортами, но и за набож­ ностью, смиреньем, человеческим степен­ ством или балагурством, миру «подполья» сектантов и изуверов, всей той нечисти, что осталась нам в наследие от капитализма. Страшная жизнь у этих людей. Но не от трудностей, лишений, испытываемых в бы­ ту, в повседневности, а от того разлада между их истинной сутью и той ролью, ка­ кую они вынуждены играть на людях. К примеру, Константин Ж уков, он ж е Устин Морозов, в годы революции выжигал, истя­ зал, линчевал советских людей, затем убил собственного сына в годы Великой Отече­ ственной войны. А ведь он — этот палач и убийца — считается неплохим хозяином, уважаемым бригадиром в колхозе, о нем пишут газеты, ставят в пример. Попробуй разгляди за всем этим звериное обличье детоубийцы! И только когда все его надежды, связан­ ные с возвратом к прошлому, рушатся под неумблимым напором движения жизни к высокому полдню счастья на земле, выяв­ ляется его волчья суть, художнически точ­ но переданная писателем в гнетущем д у­ шу, сердце, сознание «волчьем вое», кото­ рый до галлюцинации н ео тсуп ен от Устина Морозова. «Устин лежал и думал, что вол­ чий вой никогда не прекратится, что вот так и будет, и будет висеть звериный крик над деревней: весь день, весь вечер, всю ночь, целый год, всю жизнь...» Звериный страх, который сопутствовал Константину Ж укову с того момента, как связался он с Филькой Меньшиковым, как ни странно, озлоблял его нутро, превращал его в беспощадного, лютого волка, готово­ го рвать, терзать, жечь, уничтожать все, на что натравляли его Меньшиковы, а позднее Серафима Клычкова, ставшая его женой. Человек, лишенный духовных опор, связи с миром родных людей, земляков, сооте­ чественников, неминуемо лишается самой человечности. Слепое, болезненное подчинение собст­ венной обиде, возведение ее во вселен­ скую боль, нагнетание чувства отмщения до ненависти к ближним непременно чре­ вато изменой Родине, земле, народу. Даже тогда, когда, казалось бы, все проиграно, неудовлетворенное чувство мести требует выхода в действии. На слова Демида о том, что ему, отныне уже не Константину Ж уко­ ву, а Устину Морозову, следует делать в Зеленом Доле, какими средствами «отрав