Сибирские Огни, 1978, № 5

180 БОР. ЛЕОНОВ ли раньше, до революции, родному отцу этого бухгалтера. И вот он сейчас считает* государственные доходы с этой земли».— «Ну и что?» — спрашивает этот литератор. И я понял после этого равнодушного «Ну и что?»: писатель в этом человеке умер. Рассказ об этом бухгалтере под на­ званием «Гость» я написал с а м ...» 1. Не правда ли, как последователен и це­ леустремлен писатель в отстаивании прин­ ципиального взгляда на взаимосвязь лите­ ратуры с жизнью, которая постоянно на­ ходила и находит свое воплощение в творчестве Анатолия Иванова. Таковы и его рассказы, в которых видна приверженность писателя к одному из важнейших положе­ ний реалистического искусства. Любой ре­ алистически воспроизведенный персонаж непременно стоит перед выбором своего пути, своей дороги в жизни. Перед ним нет трех дорог с традиционным сказочным камнем, когда, согласно предложенному маршруту, герой выбирал одну дорогу в соответствии с ведущей чертой его харак­ тера. Выбор пути героем реалистического произведения всегда требует мужества, ибо нужно будет отстаивать свои принципы, свои убеждения, позиции. А потому этот герой, как художественный образ, несет в себе элементы нравственного примера для читателя и зрителя, а произведение, как и литература в целом, выполняет одну из главных своих функций — эстетически-вос- питательную. Не потому ли так щедры чи­ татели в своих корреспондентских связях с писателем? В своих письмах они подчерки­ вают жизненную достоверность героев, близость их дум и переживаний сердцу чи­ тателя. Среди таких близких, понятных и люби­ мых героев назывались и герои рассказов, прежде всего Алка Уралова. Правда, рассказам А. Иванова не суж де­ но было «потрясти» мир, но это отнюдь не означает, как считал, например, В. Д о р оф е­ ев, что «в своем большинстве они являю т­ ся все же лишь бытовыми зарисовками. До больших художественных обобщений моло­ дой писатель в них не поднимается». Разве дело в том, поднимается ли в них писатель до художественных обобщений, когда речь идет о предшествующих роману «Повитель» произведениях? Думается, что критик явно упустил возможность отыскать ту неизбеж­ ную, необходимую взаимосвязь романа с рассказами писателя, в которых явно уже ощутимы глубокий взгляд на жизнь, серь­ езное отношение к миру человеческих от­ ношений и человека к своему бытию, сло­ вом, просмотреть те видимые первые опы­ ты пера художника в создании характеров, которые затем найдут свое углубленное продолжение в романе «Повитель» и в по­ следующих произведениях. Каковы же эти отличительные особенно­ сти рассказов молодого писателя? Прежде всего-— социальная заостренность, опреде­ ляющая внутреннюю силу конфликта при всей кажущейся внешней спокойности, буд* «Литературная Россия», 1972, 7 янв А» 2 (470). ничности. Объясняется это тем непремен­ ным условием, что герои писателя не толь­ ко оказываются свидетелями происходящих событий, но и сами буквально ввергнуты в неумолимый ход истории. Причем течение это настолько могуче и стремительно, что не оставляет иным его персонажам никаких надежд на покой, уединение, пережидание в каком-либо затончике или заливчике. Их просто нет, этих тихих заводей. И каждому непременно приходилось делать выбор, выяснять доподлинное «свое» в связи с общим, «нашим». Так социальные пробле­ мы времени, века, эпохи порождали столк­ новения нравственные, моральные, миро­ воззренческие. Социальные бои переходи­ ли в сф еру духовную . Уже в рассказах герои представлены как натуры цельные. Это обусловило и выбор изобразительных средств. Писатель почти никогда не пользуется полутонами как в обрисовке характеров, так и в пейзажах. Да, это от склада художественного дарова­ ния: ему подвластна человеческая страсть, а она может быть выявлена только в резко контрастных красках, положениях, ситуаци­ ях, собственно, как и лозунг самой жизни, о которой пишет художник: кто кого?! Но и не только в силу природного даро­ вания, а в силу глубоко партийной позиции во взгляде на положительного героя. С лу­ чается ведь, что порой даже вдумчивый, серьезный писатель склонен поддаться ис­ кушению и заявить о том, что он-де не подразделяет героев на положительных и отрицательных, а просто показывает людей во плоти, какие они «на самом деле». И, не замечая того, подчас сам оказывается в плену фактологии, натурального видения жизни вопреки правде реализма вообще и социалистического реализма в особенности. Ведь исповедывание такого подхода к изо­ бражению героя — «просто человек» — ве­ дет художника к созерцанию , лишает ак­ тивного вмешательства в жизнь, а его героя делает полым, безынициативным, бездей­ ственным. Инертное состояние героя, отсут­ ствие у него активного гражданского заря­ да в плюсовом либо негативном значении проистекают, как г?равило, потому, что пи-* сатель сознательно или непреднамеренно выключает его из сферы конкретного, об­ щественного дела, из сети общественных и профессиональных отношений, в которых человек только и может, только и должен выявить доподлинную суть своего «я». В конкретном, целенаправленном мышле­ нии, поступке, действии герой выявляет свою позитивную или негативную сущность. И по тому, что в нем преобладает, какова, грубо говоря, равнодействующая всех его шагов в жизни, мы определяем, положи- тельный этот герой или отрицательный. Это отнюдь не означает, что герои писа­ теля изначально спрямлены и характеры их заряжены одним и тем же «электричест­ вом» каких-то заданных свойств. Если бы дело обстояло таким образом, мы никогда не смогли бы постичь суть того естествен­ ного и впечатляющего драматизма, каким обладали уже и его рассказы, не говоря о романах.