Сибирские Огни, 1978, № 5

160 А. ЯКУБОВСКИЙ Дурак, не ценил редкого счастья и связался с девчонкой, которую соплей перешибешь. Такую носит юбчонку — весь телевизор наружу! Дальше —лучше, появилась дачница, повадилась грибы собирать у поля. Видели не раз: дурак приглушит трактор —и в лес. А там ходит дачница, в сравнении с женой — сущая рожа. Свихнулся мужик! В городе это прошло бы малозаметно, а деревня, она увеличительное стекло. Микроскоп! Что получилось?.. Погибла хорошая баба, повесилась... Дура! В городе бы взяла развод. («Да, они здесь все идут до кон­ ца,—ястребок, жена механизатора»,—думалось мне.) — ...В город надо ехать, в город,—твердила Кровяниха.—Надоела деревня, вся жизнь в работе, с малых лет и до семидесяти нынешних. Но ведь уеду, по дому затоскую. ...О городе мечтали все старухи одинаково: и печь не топить, и воду не носить, и магазины под боком. Словом, рай!.. Только в городе можно дать отдых старым косточкам. А смерть, родное кладбище?.. Да не все ли равно, где тебя дети по­ хоронят. Пусть сожгут, но пожить бы год-другой в свое удовольствие. — Там ни реки, ни леса,— возражал я. — Вот и хорошо,—говорили мне старухи.—Надоели. — Я бы здесь жил. — Это пройдет. Года ум-то, знаешь куда, вколачивают? ...А вот и не пройдет! На даче я стану жить умно, мне пример Кро­ вяниха. Но сначала я введу тотальную рационализацию. Поставлю бен­ зиновый мотор — качать воду из реки. Стану беречь дрова (то есть де­ ревья), устроив несколько простеньких солнцеприемников. Они мш бу­ дут греть воду. И вот еще что сделаю — сожму огород и сад в размерах. Тогда я лучше обработаю их и получу столько же яблок и моркови. Зато остав­ шиеся места зарастут дикими травами, в них будет заповедник для на­ секомых, птиц, зверьков. Подумал, и во мне проснулся зуд хозяина. Мне все хотелось переде­ лать, даже у Кровянихи. Но та верит лишь в свои придумки. За ужином (едим мы вместе), потряхивая рожками платка, учила меня Кровяниха: — Говорят, сокол ясный, голова всему хозяин. Я тебе скажу горь­ кую правду: сам будь голове хозяином, не давай бродить мыслям по сторонам. Голове воли давать нельзя, все запутает, словно котенок нит­ ки. Порядок вот главное в жизни! А какой порядок в том, что ты по- холостому живешь. Года-то идут. Ну, женишься в пятьдесят, а кто твоих детей поднимать будет? — Государство. — Мне семьдесят три, а я до сих пор государству прибыль даю, за порядком в совхозе наблюдаю. Потому, что самое страшное —это когда беспорядок. Вот, ты вещи пораскидал и туда-сюда: швырь-швырь... В го­ лове у тебя сидит этот самый «швырь», ты в ней приборки устраивай. — Как это? — изумляюсь я. • Кровяниха, съев еще одно вареное яичко, вытерла рот Ты ее утречком веником подмети, а все лишнее по ящикам спрячь. Перед сном все проверь, все посмотри. Но утром обязательно приборка... Я кивал, слушая старуху. Близилась ночь, скрипели транзисторы дачников. Я вообразил, как спит, уткнув рогастую голову, нивлянский огромный бык, а дачница, озираясь, крадется к механизатору... Но о по­ рядке Кровяниха говорит верно. Вот, скажем, мои дела — нет в них по­ рядка. Никакого! Так наведу же его. И перед сном я написал открыточку: «Здравствуйте, Антон Льво­ вич! Привет супруге, Гаю, кошкам...» И снова задал вопрос о даче.