Сибирские Огни, 1978, № 5

14 И С. ЛЫКОВ — Что это?— спросил он, перебирая листки. — Докладная о проделанной во время проверки работе, выводы и предложе­ ния,— отвечаю ему и в оправдание добавляю : — Много, конечно, получилось, опы­ та нет. — Много? — начорг посмотрел на меня с каким-то язвительным любопытством. Потом, быстро пробежав текст, сказал: — Что- ж, идите к начальнику, докладывайте. Полковник Шаров, не читая, резко задал тот же вопрос: — Что это? — Докладная, товарищ полковник. — И вы это называете докладной? — Шаров потряс в воздухе листками. Все еще недоумевая, пожимаю плечами и неуверенно возражаю: — Там все сказано. Есть и выводы, и предложения. — Идите к начоргу, товарищ Лыков,— оборвал разговор Шаров.— Скажите ему, что я недоволен докладной. Пусть он вас проинструктирует, как надо писать. Иду к начоргу. Говорю ему, что начпоарм остался недоволен докладной, здорово меня отругал. — За дело,— довольно заулыбался начорг.— Надо думать, прежде чем писать. — Вам хорошо — у вас опыт, а для меня это дремучий лес. — Ладно,— смилостивился начорг.— Возьмите докладную по 31-й танковой бригаде. Мы там недавно работали. Сделайте примерно так, как там написано. Пошел, взял образец докладной записки и ахнул: «образец» содержал тридцать две страницы машинописного текста! На двух из них перечислялся состав группы, ука­ зывалась цель поездки, какие вопросы предстояло выяснить. Затем следовали поясне­ ния, где, кто и как работал. «Зачем это сейчас? Кому есть время читать?» — такие мысли терзали меня, но, отбросив их, решил все же делать так, как требуют старшие. За три дня составил до­ кладную на двадцати пяти страницах. Неизменным оставил одно — выводы и предло­ жения. Шаров эту записку принял и доложил о ней Военному совету. Прочитал он, однако, как потом выяснилось, только последние пять страниц. С выводами и, особенно, пред­ ложениями члены Военного совета армии единодушно согласились и активно поддер­ жали их. Этот случай сейчас вспоминаю с улыбкой. А вот осуждать полковника Шарова за такой подход к докладным не хочется. Возможно, и были тогда передержки с их на­ писанием, не следовало отвлекать внимание начальников на второстепенное. Но сегод­ ня, спустя три с лишним десятилетия после войны, такие записки в архивах — сущий клад для тех, кто изучает опыт партполитработы на фронте. И как часто приходится жалеть, что чересчур сухими и лаконичными были наши донесения. Порой даже доса­ да берет; неужели о людях нельзя было сказать подробнее, теплее, душевнее? За первой проверкой последовала вторая. Она была вызвана сигналами о небла­ гополучном положении дел в 1446-м самоходно-артиллерийском полку. Командова­ ние 29-го танкового корпуса настаивало на одновременном освобождении от занимае­ мых должностей командира полка и его заместителя по политчасти. Случай в армей­ ской практике редкий. Мне поручалось определить правильность такого вывода. Обстановка в полку и в самом деле'оказалась неприглядной. И командир, и его заместитель нагородили гору обвинений в адрес друг друга. Разобраться, где правда, а где предвзятое суждение, был'о просто невозможно. Оставалось поближе понаблю­ дать жизнь полка, исподволь поговорить с другими руководящими лицами, познако­ миться с командирами и личным составом. С первой встречи мне понравились секретарь партийного бюро полка старший лейтенант Сапунов и начальник штаба майор Кобрисев. Старше меня возрастом, Сапу­ нов был партийным работником до армии и с точки зрения военной выправки оставал­ ся сугубо штатским человеком. Внешне медлительный, сутуловатый, он тем не менее успевал побывать везде, замечал все и вся. Главное же — он умел правильно, принци­ пиально, с партийных позиций оценить любое событие. Не случайно к Сапунову со своими бедами и радостями шли и офицеры, и бойцы.. Они знали: партийный секре­ тарь рассудит по справедливости. Если виновен— взгреет. Д а так, что до самой души