Сибирские Огни, 1978, № 5

8 И. С. ЛЫКОВ — Не очень-то мне ясно,— без обиняков заговорил он.:— Бой идет. Фашисты от­ ступают. Мы в движении. Как тут с политработой? Где наше место? Грузный и полный Василий Владимирович, скрипя сапогами, прошелся перед нами, остановился у стола. Рассказал, как, по его мнению, следует строить работу в условиях, которые привел в своей вводной Усатый. — Ну, а ваше место, в бою? — неуверенно закончил Меньшов.— По обстановке действуйте... Снова поднялся Усатый: — По обстановке, говорите? Мне кажется, не так. Пример тут важен. Наш пример, комиссарский. Действуй решительно, отважно, и тебя поддержат. За рохлей никто не пойдет. Убежден. Знаю по многим фактам. Николай Трофимович привел несколько фронтовых эпизодов Я дополнил его. Рассказал о командирах и комиссарах нашей бригады, проявивших себя в наступатель­ ных боях под Москвой подлинными героями, увлекавших своим примером бойцов. Выступили и другие слушатели-фронтовики. Один из них, в частности, рассказал, как в разрушенной, дотла сожженой деревне комиссар организовал митинг с участием спа­ сенных жителей и как потом бойцы с яростью обрушились на фашистов, смяли их, продвинулись далеко вперед. Почти до ужина затянулась наша беседа, фронтовики говорили, а В. В. Меньшов слушал их и делал пометки. Мне и позднее не раз приходилось видеть, как детально расспрашивал он фронтовиков, вел подробные записи. Для него было важно обоб­ щить опыт, сделать его достоянием тех, кто придет на курсы после нас. Мы мечтали о нашем наступлении, на занятиях и в беседах друг с другом говори­ ли о нем как о деле неизбежном,, а на фронте пока происходило совсем другое. — Это что ж там творится?!— словно спрашивая каждого из нас, возмущался старший политрук Михаил Куракин.— Немец-то, говорят, к Сталинграду подходит. Ростов-на-Дону взял. На Северный Кавказ прет... Михаил любил вспоминать, что он один из потомков тех самых Куракиных, изобра­ женных у Льва Толстого в «Войне и мире». Может, и действительно из тех. Воевал он, по отзывам, с умом, неплохо. О войне же, на мой взгляд, судил поверхностно, чаще всего подчеркивал возможность отличиться. — Ты это кончай! «Говорят, говорят...» — раздраженно остановил его Гаврила Иванов. — От Харькова до Сталинграда по прямой почти семьсот километров. За ме­ сяц не просто пройти такое расстояние, а с боями — невозможно. Раздраженность Иванбва нетрудно было понять. Родом он из-под Сталинграда. Ему было особенно больно, что там мог вскоре появиться враг. Как и все мы, он не хотел допускать этого даже в мыслях. — Не может быть,— навалился на Куракина батальонный комиссар Василий Лео­ нов,—- чтобы наши бежали. Мы своих людей знаем. Золото, а не бойцы. Насмерть стоять будут. — Зря шумите,— вновь раздался голос Иванова. Раздраженность его прошла, и говорил он теперь вполне рассудительно: — Наверное, мог все же немец проскочить. В мае, допустим, замкнул кольцо вокруг нашей группировки под Харьковом. А даль­ ше — сплошь равнина, степь, зацепиться не за что. Вот он за июнь— июль к Сталинграду и вышел. Может, на Дону его остановят? У Калача... — Бросьте вы нервы трепать! — шумно взрывается кто-то.— Теоретизируем тут, на картах воюем. Тройку получить боимся. А там — люди гибнут, судьба страны на волоске. Туда надо! Поглядываю на товарищей, мысленно прикидываю: «Кто же это так вовремя вклю­ чился? Кто выразил и твою, Иван Лыков, затаенную мысль? A -а, Саша Курский. Пра­ вильно! Не время нам сейчас «арифметику» изучать. На фронт надо. Каждому». А утром еще одна » новость — приказ Верховного Главнокомандующего. Приказ номер двести двадцать семь. Напомню, что это был самый суровый приказ военного времени. Правдиво, без обиняков говорилось в нем о тяжелейшей обстановке, сложив­ шейся на фронте и в стране из-за отступления наших войск. От каждого защитника Родины требовалось одно — стоять насмерть, ни шагу назад.