Сибирские Огни, 1978, № 4

ЯКОНУР 91 годарил и отказался, затем встал, взял свою авоську и удалился, акку­ ратно притворив за собой дверь... Сломанный карандаш на полу, одна мысль — только бы никто сей­ час не вошел. Ждал привычных номеров... Случилось —непонятное! Дурак, бестолочь, пусть бы согласился, терпел бы его, ладно... Впрочем, лучше же, что отказался... Баба с возу... Но если выплывет наружу все то? Медленно, очень медленно Вдовин справлялся с собой. Рационали­ зировал происшедшее. Уходил в логику, варианты, доводы. Искал и там опоры... Находил. Ему рассказывали, чем занялся Яков Фомич; Вдовин припомнил, вскипел. Встал, наконец, пошел по кабинету. Он чувствовал себя человеком своего времени, у его века были но­ вые темпы, были стремительные успехи естественных наук, были атом­ ный котел, компьютер, полупроводники, ракеты, синтетические матери­ алы, были железные правила и алгоритмы формально-математической логики, требованиям которой должен подчиниться мир; и была катего­ рия людей, заправлявших всем этим и потому необходимых веку и — первых в нем. Кто не понимал этого, кто почему-либо отставал, не со­ ответствовал,— тот выпадал из развития, из всего неостановимого, мощ­ ного процесса и, конечно, из категорий первых людей нового века. Та­ кие и выходили в шавки, лающие на слона... Да о чем он! Поддал ботинком осколки карандаша, загнал их под сейф, чтоб глаза не мозолили. Пускай живет как хочет... Вдовин пошел к столу. Надо позвонить Старику, вот побесится. И ведь не чужак, занюханный какой-нибудь гуманитарий,— сбой! Отступник. Проще всего — своих продавать... делать капитал на прог­ рессе... это не работать. Вежливо-то как отказался... благодарил... А, черт! Вдовин остановился перед столом. Ведь это же и есть то самое,— номер, который отколол Яков Фомич! Он-то недоумевал. Удивлялся!.. Потом наступила пауза. Свирский постукивал пальцами по столу. Ольга сказала то, что откладывала: — Каковы возможности очистки радиационными методами? Борис повернулся к ней. Посмотрела ему в глаза... Ничего. Совсем ничего в ней не произошло. Вообще ничего не произошло. Откладывала, готовилась; собралась и—вот... Просто смотрела. Просто вопрос. Сколько встретилось всего, сколько скрестилось в их встрече здесь, на совещании, как переплелись тут их прошлые жизни, общая и после­ довавшие за ней раздельные, все пройденное, все пережитое и нажитое, обгоревшее и окрепшее, характеры, убеждения, понимание самих себя, другого, целого мира! То ленинградское утро, когда она уговорила Бориса взять направ­ ление на Яконур... Да, это она сделала. Она родилась на Яконуре, и она не могла не вернуться. Яконурские возвращаются. Тот воскресный обед у бабы Вари... Тот день, когда она ушла с комбината... Тот вечер, когда шагнула она к краю пруда — аэратора, гордости, да, наверное, гордости Бориса, венца, можно сказать, всех его многих дел, его трудов, Борис так долго бился над ним... Пена жила, шевели­ лась, она находилась в непрерывном диковинном движении, это было огромное, полное сил чудовище, непонятное, враждебное, опасное; неле