Сибирские Огни, 1978, № 4

26 Д. КОНСТАНТИНОВСКИИ — Теперь все с дипломами руководят. Я работал, пятнадцать пла­ тили, а он пришел с дипломом, сто тридцать ему.... Надо на прошлое оглядываться. Пригожусь еще на что-нибудь... Карп пробовал успокоить деда: — Не волнуйтесь... — Здоровый был — волновался, а теперь что ж... Непродуманная жизнь у нас и идет несправедливо, нет чтобы оглянуться. — топим один другого человека... — Вы заложили сегодня,— сказал Карп. Женщина' махнула рукой: — Да разве на эту пенсию заложишь, что вы говорите... Карп заканчивал протокол. Ладно, бумагу потом выбросить мож­ но... Написал,— сети уничтожены на месте. Что там, такая рвань... Торопил себя. Тяжелый разговор... тяжелая работа. Как она поставила перед ним тарелку... Яков Фомич вспомнил: эта неожиданная, несвойственная, Лене рез­ кость движений, и стук тарелки о стол! Тишина читального зала, только шуршание переворачиваемых стра­ ниц... И вдруг это воспоминание о сегодняшнем утре. Отодвинул от себя журналы. Как это было? Да, резкость ее движений, и стук тарелки о стол.... Яков Фомич был удивлен. Пожал плечами. Взял ложку, принялся за кашу. Лена села напро­ тив, сложила руки на груди. Яков Фомич спросил, почему она не ест. — Не хочется. Он продолжал есть, ложка за ложкой. Молчал. Смотрел вниз, в тарелку. — Яков! Отставил тарелку.. Сгорбился. — Я устала. Совсем он не был готов к этому... — Яков, но так же нельзя! — Яков, ведь я просто не знаю, что дальше. — Яков, у меня руки опускаются! Он посмотрел в ее лицо. Увидел нервную, растерянную женщину. — Я всегда верила в тебя... И когда ты еще только начинал... Его понимание Лены, его отношение к ней были полностью сложив­ шимися, законченными, ясными; теперь, глядя в ее лицо, Яков Фомич снова осознал, как давно все это устоялось в нем, каким сделалось ему привычным и как дорога для него эта привычность, отчего он и берег ее все годы, — Я устала! — повторила Лена.—Понимаешь ты, устала! Он и понимал, и был в недоумении... — Яков, ты просто ребенок, разве можно так относиться к жизни? — Яков, скажи, сделал ты вчера что-нибудь? I — Яков, не говори мне ерунду. Ты с кем-нибудь разговаривал на­ счет работы? Его доброта, снисходительность и привязанность к Лене были искренними... — Ладно. А что ты собираешься сделать сегодня? Он почувствовал боль внутри и закусил губу. В нем не было любви, Ъо доброта и привязанность были настоящие! А его бегство из института к ней... как обнимал он ее с благодар­ ностью...