Сибирские Огни, 1978, № 4

172 Л. БАЛАНДИН путь Ф . Березовского, критик называет его «активным деятелем партии в Сибири поч­ ти с момента ее зарождения, участником гражданской войны, который известен т а к ж е (подчеркнуто мною.— Л. Б.) как один из зачинателей советской литерату­ ры» (стр. 3). Вот это слово «также» и на­ страивает читателя на оценку не столько художественного произведения, сколько на восприятие жизнеописания политиче­ ского деятеля. Свой вывод Н. Яновский по­ началу вполне убедительно подтверждает анализом дореволюционного рассказа «Стрелочник Гранкин», отмечая его «под­ черкнутый биографизм». Но в дальнейшем, переходя к разговору о «Бабьих тропах», этом «любимом детище писателя», критик, к сожалению, забывает свою предпосылку и подходит к роману уж е как к произве­ дению сугубо эпического склада. Но этих требований произведение Ф . Березовского не выдерживает: слишком много обнару­ живается «огрехов», нарушений логики композиции, пробелов в последовательно­ сти развития характеров. Если проследить главную «бабью тропу» романа — линию Настасьи, то мы увидим, что здесь есть эпическое начало. Прекрас­ но показана Н астя— забитая, отчаявшаяся найти свою долю женщина. Убедительно показан «бабий бунт»— Настя, решившая­ ся на преступление, отравившая своего деспота мужа. Можно понять и следующий этап жизни Насти — превращение ее в на­ дежде на искупление вины в страстную бо­ гомолку, ,безуспешно взыскующую к все­ вышнему и его земным служителям. Но дальше следует ничем не оправданный пробел в развитии характера главной ге­ роини, и мы встречаемся уж е с совершен­ но новой, семидесятилетней Настасьей Петровной, мудрой «бабкой Настасьей», к которой все cen o— и мужики, и бабы, и молодежь — идет за советом, за наставле­ нием. Где, когда совершился переворот в сознании этой женщины, как проходило становление личности? Все это остается за пределами романа. Но обратим внимание еще на одно об­ стоятельство — все события «Бабьих троп» описываются как бы из одной точки наблю­ дения. Многолинейность, свойственная произведениям эпическим, здесь почти полностью отсутствует. Ф . Березовский пишет о том, что видел своими глазами, о том, что знает не пона­ слышке. Элементы вымысла у него сведены до минимума. Почему пропущен огромный, важнейший период становления личности героини? Очевидно, в этот период жизни реальной женщины, ставшей прообразом Настасьи Петровны, автор с ней не встре­ чался. А того, что не видел, он не описыва­ ет. Ослабляет ли этот факт впечатление? Да, если подойти с позиций романтики. Нет, если подойти с позиций произведения автобиографического. В этом — послед­ нем -— случае для нас важно проследить, как меняется сам автор, каковы его воз­ зрения на жизнь по прошествии столь большого промежутка времени. Но почему ж е так случилось, что лич­ ность автора оказалась незамеченной даже таким тонким аналитиком, как Н. Яновский? Да потому, что Ф . Березовский на протя­ жении длительного периода работы над «Бабьими тропами» старательно затушевы­ вал свое авторское «я», маскировал его под реплики различных героев. Не знаю, делал ли он это по собственному почину или под воздействием редактора, но не­ смотря на все, автор с его оценками яв­ лений, подсказками, выводами, а порой и прямыми публицистическими включениями вполне реально ощутим. Приехавший из соседнего села богатей Филат сосватал . скромную, бедную, но крепкую и работящую Настю. «Вместе с ней он увел из села купленную им бурую, с огромным выменем корову, которую приглядела здесь его мать». Что это? Гру­ бый фельетонный прием? Нет, это привыч­ ка человека своего времени, партийного пропагандиста разговаривать со своими слушателями языком публициста. Жизнь Настасьи в доме Филата неимоверно тя­ жела, и автор подсказывает, укрывшись за словами соседки Катерины: «И сквозь золото слезы льются». А когда отчаявшая­ ся Настя готова бежать куда глаза глядят, авторский голос устами все той ж е Катери­ ны предостерегает: «Если и убежишь, все равно поймают тебя в первой ж е деревне аль в городе и приведут обратно к Фила- ту... Закон такой, Настя!.. Закон!..» Собирается Павлуша укрыться от колча­ ковской мобилизации в лесу, в урмане. Напутствуя внука, дед Степан говорит: «За мужиков стой... смотри у меня... За мужи­ ков!.. Беспременно!.. К рабочим жмись... За новую власть... Наша это власть... му­ жичья...» Решительно ничем — ни биогра­ фией, ни развитием характера— невоз­ можно объяснить рождение у деда Степа­ на мудрых мыслей о сою зе рабочих и крестьян, да и колчаковщина с самого на­ чала (а здесь речь идет о первых ее днях) не была общепонятным явлением. Нет сомнения, что вновь перед нами попытка автора упрятать свой голос пропагандиста за словами персонажа. •Но этот голос слышен постоянно — взвол­ нованный, горячий голос активного дея­ теля большевистской партии, умеющего раскрывать в фактах их социальную сущ­ ность, находить первопричину порабощен­ ное™, бесправия людей, зовущего на борьбу. Лирический герой Ильи Лаврова — нату­ ра художественная, тонко организованная. Он умеет зорко видеть, обостренно чувст­ вовать. Путь его тесно увязан с жизнью страны, со всем важным и значительным, что происходило в судьбах целого поколе­ ния. Вот почему порой даже не очень крупный факт биографии автора говорит о многом, что происходит во всем нашем об­ ществе. «Нет, но почему ж е мне так хорошо сейчас?»- 7 - спрашивает себя Илья Лавров и отвечает: — «Просто я люблю и чувст