Сибирские Огни, 1978, № 4

ОКЕАНСКИЕ БУДНИ 149 капитан.— Притом две операции — значит, восемь тонн должно пройти через руки каждого. Соображаешь? — Соображаю ! В ящике 40 килограммов, в тонне 25 ящиков. В 8 тоннах — 200 ящи­ ков. Что дальше? — А то, что не ходи в трюм! — сказал Сергеев.— Не потянешь! М еня вдруг завело, как мальчишку. — Не потяну? Ты уверен? — Да я-то, слава богу, сколько раз гру­ зил. Так что представляю. — Ах, ты грузил! Ты богатырь! А я не потяну? — Да кто спорит,— сказал Сергеев при­ мирительно,— здоровый ты мужик. Но ведь сноровка нужна. Я ж е грузил когда? Когда матросом ходил, вторым штурманом. А те­ перь бы полез — быстро скисну. Отвык! И ты не лезь! Будем вместе чаи гонять. А то мне без тебя скучно. Но меня уж е несло, как с горки. — Ну, спасибо за доверие, командир! Пиши меня, Николай, в трюмную бригаду. Тега где должен был работать? — На перегрузчике, в первом трюме. — Вот и пиши меня в первый трюм пе- регрузчика! — Я приподнялся и официаль­ но, как положено спрашивать, когда выхо­ дишь из-за стола в кают-компании, спросил Сергеева: — Разрешите, Анатолий Михайло­ вич? Он состроил гримасу и кивнул. С тем я и отбыл. * И вот теперь мне предстояло выйти в первую смену. В трюмах перегрузчика, как и в наших, температура поддерживается постоянно минус восемнадцать. Потому еще перед швартовкой я оделся потеплее и теперь готов был к работе. Честно говоря, в тот момент, когда мы пришвартовались, я не столько боялся тя­ жести труда в неведомом мне трюме пе- регрузчика, сколько пересадки на его борт, которую в то время плохо еще ос­ воил. Когда суда сходятся в море, между ними крепят с большим прогибом страхо­ вочную сеть из толстой дели, она зависает межд у бортами, словно огромный гамак. Над ней вешают штормтрап — естественно, не в натяг, а тоже с большим прогибом, почти в точности повторяющим прогиб сет­ ки. Переходить надо так. По штормтрапу спускаеш ься в пропасть между судами — собственным весом оттягиваешь веревки штормтрапа вниз, он прижимаемся к борту твоего судна, а ты ползешь по нему спи­ ной к тому, на которое пересаживаешься. Когда штормтрап под тобой «и ж е уж е не опускается, надо остановиться, подождать, пока суда поднесет друг к другу, затем пе­ ревернуться так, чтобы оказаться спиной к своему пароходу, и перескочить на ту часть штормтрапа, которая опущена вдоль борта другого судна. Дальше уж е просто — лезеш ь вверх, переваливаешься через планшир — и ты на месте. -Самое страшное бывает, когда ты сто­ ишь внизу, а суда начинает отгонять друг от друга. Штормтрап при этом вытя­ гивается почти в ниточку. Передвигаться по горизонтальным веревкам, конечно, невоз­ можно. Надо удержаться и выждать. Так и болтаешься минуту, две, три на играющих веревках над черной полосой воды, от кото­ рой тебя отделяет только страховочная сетка. А вокруг шум, грохот, лязг цепей, на которых укреплены кранцы, вздохи са­ мих кранцев. Сейчас вся твоя судьба зави­ сит от этих резиновых бочек, надутых во з­ духом. Жиманет волна сильнее, лопнет кранец, стукнутся бортами суда — и тебя раздавит в лепешку. Третий штурман Юрий Басанин однажды высказался по этому поводу в традиции «черного юмора». Мол, если человека во время пересадки сжало, гроба не требует­ ся, можно большим конвертом обойтись — толще бумаги тело не будет. Вот и сейчас, подойдя к борту, где был привязан штормтрап, я глянул вниз, вспом­ нил про этот самый конверт и почувство­ вал, как передернуло плечи под телогрей­ кой. Признаюсь, хоть был у меня некоторый морской опыт, но в рейсе я не раз попа­ дал в ситуации, когда — что и как надо де­ лать— знал лишь приблизительно, .теорети­ чески. Но вряд ли кто-нибудь согласится лезть в пропасть между бортами, воору­ женный лишь теоретическим знанием. По­ тому я для подобных случаев уж е нашел к тому времени простой и универсальный выход: не старался быть первым — с неза­ висимым видом смотрел, как и что делают опытные моряки, а потом в точности по­ вторял их действия. Так я поступил и на этот раз. Переждал, когда начали спускаться по штррмтрапу ребята из моей смены,— и полез. Вышло все более или менее сносно. Хотя когда качался внизу, все ж е натерпелся страху. Да и ждал, пожалуй, слишком долго, мог бы и раньше перепрыгнуть. Отметив на будущее свои ошибки, дви­ нулся я по палубе перегрузчика к носу — к первому трюму. Глянул в открытый люк — внизу бездна; дно трюма видишь — как улицу с крыши семиэтажного дома. Как ж е туда' попасть? Однако снова вопро­ сов не задаю. Парни наши подходят к лю ­ ку, опускают в него одну ногу, потом вто­ рую и начинают лезть по скобам, прикреп­ ленным к вертикальной железной планке, что идет от люка до самого дна. Я ее и не заметил — вернее, может, и заметил, но не поверил, что именно так надо будет спу­ скаться. Скобы-то довольно узкие — по та­ ким и на берегу пазить страшно, а ведь здесь зыбь работает вовсю, качка. Но у моряков недаром есть одно шутли­ вое присловье: если кто-то ж ал уе тся— я, мол, это сделать не могу, ему отвечают: «Ничего, жить захочешь — сможеш ь». Вот и я смог. Перевалился в люк и полез. По­ началу все было хорошо — вверху скобы не скользкие. Чем ниже, тем хуже — там ведь мороз и на скобах толстый слой инея. Раза три нога у меня скользила и зависала над пустотой. Но когда внутренне готов к опасности, Мышцы работают сами, не до­ жидаясь приказа мозга. Только сердце на миг сожмется, а руки уж е судорожно вце­ пились в верхнюю скобу. Подтягиваешь