Сибирские Огни, 1978, № 3

78 Д. КОНСТАНТИНОВСКИЙ валось, Карп перезарядил ракетницу, выстрелил, попал тому, что с но­ жом, в плечо; тут инспектор с восточного участка подоспел, мимо шел на моторе... Девушка и парни стояли у палаток и смотрели вслед Карпу. Он приложил руку к козырьку. Я вижу его. Вот он, за выгнутым ветровым стеклом. Лодка его быстро отходит от острова... Левая рука на штурвале, правая — у бле­ стящего козырька форменной фуражки. Он небольшого роста, коротконогий. Сейчас он в черной своей ин­ спекторской форме. Планшет на боку. У Карпа светлые голубые глаза; бесцветные, совсем выгоревшие брови и ресницы. Вот на минуту снимает фуражку; держа ее за козы­ рек, приглаживает ладонью волосы. Простое, доброе лицо. Надел,— те­ перь кажется, будто он так и родился, в этой фуражке. Достал из бардачка бинокль, подносит голубые стекла бинокля к голубым глазам своим инспекторским... Вернулся, когда вышел в отставку,— спросили: «Профессия?» — «Военный».— «Куда направить работать?» — он и не знал, что сказать. А дома сидеть не станешь. «Ну,— сказали,— давай в охотоведы». Сделался егерем. В общей сложности минут двадцать простоял под дулом... Одни в тайге, стоишь — уговариваешь, убеждаешь, а если что— два ствола, иди ищи... Да пока тебя найдут... И не только это. Вот убили лося; старый отперся, молодой сознал­ ся, а на суде и этот отперся... Что сделаешь? В чем-то разочаровался, с кем-то поцапался, доказывая свое,— не поладил. Ушел в рыбную инспекцию. И эта работа была опасна... Тут была и еще одна, не меньшая опас­ ность для себя... Он быстро оказался на лучшем счету в рыбоохране, делал полто­ раста протоколов за год, это почти каждый день по протоколу. Но был тут какой-то Перебор, и Карп вскоре это почувствовал; явно насторо­ жили его полторы сотни всех даже в инспекции. Он представлял себе, как о нем говорят: «Карп Егорыч? Отца родного не пощадит...» Много это или мало,— полтораста протоколов? Карп пожимал пле­ чами: вот арифметика! Один инспектор спит, другой работает. Можно, конечно, кого-то и без протокола отпустить, обойтись разговором... Каждый инспектор решал это для себя сам, по-своему. Карп был при­ ставлен к Яконуру, к своему участку и выполнял свой служебный долг. В компании инспекторов Карп бывал общителен, и вроде к нему относились неплохо,— но чувствовал, что это он идет на общение, а не другие к нему... Еще сложнее получалось с соседями; в поселке, в падях, его пом­ нили еще по прежним временам, до его службы в армии, но потом он был вдали отсюда, только в отпуск иногда приезжал,— и теперь обна­ руживались все различия, появившиеся между ним и старыми его зна­ комцами за немалые годы. Это одно. Другое было то, что он как бы оставался своим и сделался чужим,— инспектор есть инспектор, он своим не бывает. Разве если жулик!.. Отсюда раздвоенность в его отно­ шениях с людьми и отчужденность, которую он чувствовал вокруг. Он знал, что ему всегда помогут в хозяйстве, и знал, что лучше не обращать­ ся за помощью, если надо схватить за руку кого-то из местных. И еще хуже была раздвоенность, которую он чувствовал внутри себя, а он ощущал ее в себе, выполняя свои обязанности; притом, что считал их важными, а работу свою знал полезной. На его должности легче было бы человеку без сердца; Карп был добр и отзывчив. К этому надо еще добавить, что пришел он из армии человеком долга. Легче бы