Сибирские Огни, 1978, № 3

42 д. ко н с та н ти н о в с ки й Саня снова глянул на Герасима и снова отвел глаза. Он не хотел сдаваться, не хотел признаться себе... Все думал, уж сколько лет: я не Саня, я — Александр... — Видишь ли,— продолжал еще Герасим,— не бывает так, чтобы все изменилось и все осталось по-прежнему. У меня предчувствие... че­ му-то пришел конец. Прекрасной инерции, может быть. Может, всему, к чему я успел привыкнуть... Саня молчал. ' Вижу его чуть одутловатое лицо, большие серые глаза; сейчас он растревожен разговором с Герасимом, смотрит в сторону, он в смяте­ нии, не знает, что сказать, что посоветовать, беспокоится за Герасима и, возможно, загоняет вглубь мысли о самом себе. Рука его протянута за окно,— шелуху выбрасывал; пальцы растопырены; ловит ветер... Машина бежала вдоль реки, вода уже была свободна, прямо на по­ верхности разлеглось белое густое облако, и в нем быстро проплывали по реке крупные льдины. Ладно, решил Саня. Пройдет. Он закинул руки за голову и-потянулся. Смотрел на дорогу, смот­ рел по сторонам. Благополучное, спокойное возвращение. Яков Фомич смотрел, как сыплется из разломанной сигареты табак. Да, думал он, симпозиум... Надо проверить, что гам с приглашения­ ми... Захар прав... с программой и прочим... Едва успеет человек сделать что-то и добиться признания,— его уже на носилки и поволокли. Жакмен со Стариком прямо написали, от­ крытым текстом: симпозиум задуман ими как триумф идей Элэл. И вот на тебе... Принесли почту. Все бросились вскрывать пакеты; Элэл приучил, что к его переписке каждый относился как к своей. Снегирев сделал попытку проверить уравнение Морисона; эти лист­ ки схватил Михалыч, вцепился в добычу, уволок в угол и замер. Остальное — мелочи: проспекты, извещения... Яков Фомич был недоволен собой, с утра был недоволен; он, вроде, все делал как надо, но мысли какие-то отрывочные, собраться не мог, не мог настроиться, что ли. Не так уж много времени Элэл проводил обычно здесь, да и неза­ чем было ему просиживать тут подолгу; он мог находиться в соседних лабораториях, в своем кабинете, на другом полушарии, мало ли где... Да не в больнице. Вот — не соберешь себя никак... Вошел Вдовин. То, что случилось затем, Яков Фомич воспринял как происходящее далеко и не с ним... он словно смотрел со стороны... Все это было здесь, с ним и на него было направлено,— он видел все так, словно тут, в ла­ боратории, находился другой Яков Фомич, а он наблюдал, издали, за этим Яковом Фомичом. Вдовину понадобилась всего минута. Он вошел и сказал: — Кто является на работу в девять часов, поднимите руки! Вдовин говорил полушутя, к тому же — неожиданность его появле­ ния и необычайность, странность, дикость его вопроса; нерешительно, один за другим, поднимали руки под его взглядом. Что, новое постанов­ ление? Опять проверка?.. Вдовин помолчал, оглядывая ребят. Подождал, пока опустили руки.