Сибирские Огни, 1978, № 3

/ Д. КОНСТАНТИНОВСКИИ 32 «Путинцев» был уже наготове; там укладывали ящики вдоль борта. Ольга остановилась. — Ну, наговорила я тебе! Болтушка я, да? Что-то ты со мной дела ешь, никогда я такой не была... Разочарован? Они стояли далеко еще от пристани, все там были заняты своими делами; Герасим поцеловал Ольгу. — А серьезно? Что ты думаешь о Яконуре? -— Я думаю о тебе. — А о Яконуре? — Я же технарь. — Ты — технарик... Вот мы с тобой разговариваем... целуемся... а это время с Яконуром что-то делают, и никому не известно, что... Конеч но, для тебя Яконур где-то, не там, где ты обитаешь. Как на другой планете... Тебе кажется, что-то может существовать отдельно от тебя.., такое, что непосредственно тебя не касается. Ты забываешь, это принципе невозможно... Потом обнаруживаешь, что давно и здорово затронуло тебя лично... Ну... Опаздывать нельзя. Ольга двинулась к трапу; Герасим шагнул за ней и увидел Косцову. Она шла с непокрытой головой, седые волосы растрепались; подой дя к Ольге, быстро сказала: — Я пришла проводить вас, Оля, как у нас принято. Но я не одоб ряю вашего шага. Долг ученого... интеллигента... делать неустанно свое дело. А это вот, знаете... Желаю вам благополучного возвращения. Да, возвращения. Едва договорив, отвернулась и — зашагала прочь. Герасим видел, как изменилось лицо Ольги... Он попытался сказав что-нибудь, она его перебила: — Не надо, молчи... А знаешь, я не могу запомнить твое лицо, глаза помню, а так — не получается... А ты меня хорошо запомнил, технарь! На груди у себя Элэл обнаружил метки — кресты; их понаставили, видно, врачи, когда подключали к нему свои провода. Тоже, космонавт... Из тех, кто старым путем — без ракеты на небо. Ну нет, так просто он не дастся! Время пройдет — и он встанет на ноги, у него ребята, у него дела, планы; критический момент позади, теперь бы только пошло все как на до, и он поднимется. Все будет хорошо. Он так решил. Так и будет. Обидно! Когда чувствуешь в себе настоящие возможности и пред ставляется, наконец, случай эти возможности реализовать, обратить ю в большое дело, и вот уж дело пошло, закрутилось, принесло первые плоды, и другие, распробовав эти плоды, радуются вместе с тобой подтверждают, что дело твое стоящее... Обидно. Когда ты счастлив, когда, наконец, обнаруживаешь в себе способность быть счастливым не только в работе, находишь где-то в себе дар к счастью, понять не в состоянии, как жил ты раньше, чем ты жил без. этого, чем прежде была твоя жизнь,— и тебе везет еще и настолько невероятно, что тебя понимают, тебе отвечают, ты это счастье обре таешь... Обидно. Работать — нельзя. Посетителей — нельзя... Пришла старенькая нянечка, похлопотала вокруг него; уходя, оста­ новилась в дверях: