Сибирские Огни, 1978, № 3

ЯКОНУР 29 Волосы упали на плечи... Скомкала ленточку. Выпрямилась перед ним, опустив руки. И тут — стали как перепуганные школьники. Она овладела собой. Взяла его под руку. — Хорошо. Только выпьем еще по чашке. Снова за столом. Что же все-таки он думает о ней? Какие маленькие чашки. Раньше не замечала. Понимает ли он, чего она от него ждет? Ставила чашку осторожно, а чашка звякнула о блюдце. Будет ли то, что ей нужно от него? Ну что теперь, когда на весь дом чашка прокричала что в ней пусто... Он поднял глаза. Ольга посмотрела еще. Все так? Или — ошибка? Ошибки не должно быть. Она себя не простит. Он, сказала себе Ольга. Он. — У вас все — в ваших глазах, Герасим. По ним можно читать. Куда же это ее заведет? Да, все это такие вещи, что если их еще нет, время им еще не при­ шло, или они уже минули и потерялись в прошлом, то невозможно пред­ ставить себе, что они могли случиться; а если они происходят сейчас с вами, то вы не в силах понять, как существовали раньше, и не мыслите себе теперь жизни без них. Он отодвинул свою чашку. Догадается иди нет? Встал. Догадался. Прощается. Молодец. Как хорошо... — Спокойной ночи. Поцеловала его. — Приходите завтра. И все будет. Я обещаю. Он миновал серо-коричневые заросли и вошел в зеленые. Остановился. Я вижу его, вот он. Красивый профиль. Золотится, отсвечивает слегка выкаченный глаз. Молодое, легкое, обтекаемое тело. Он не из тех, кто подкарауливает добычу; он догоняет. Рот у него полон зубов. Ночью он может подняться к самой поверхности, а днем без труда ухо­ дит на полкилометра в темную глубину. Он странствует по всему Якону- ру. На хвостовом плавнике у него выемка, спина — темная, а брюшко — серебристое; как у всех хороших пловцов. Ему понравилось здесь, в зеленых. Вода была хороша,— ни холод­ на, ни слишком тепла, и безо всякой мути. Макарушка шевельнул плав^- никами и вошел подальше в заросли. Ему нравился этот цвет, яркий даже в такое позднее время, и замысловатый узор водорослей перед его короткофокусными глазами. Здесь было почти совсем тихо, запахи спо­ койные, привычные, и никаких нелюбимых Макарушкой прикосновений. Шестое чувство доносило до него слабые колебания воды, но это не могло означать ничего существенного. Внизу, он различал, затаилась разная мелкая живность, да Макарушка был сыт. Он сладко задремал. ГЛАВА ВТОРАЯ Ночью проснулись: зазвенело стекло, забилось в оконной раме. — Хыр-Хушун сердится...— шепнула Ольга,— Обними меня... Мыс Сердитого Бога... Милый мой, милый, так хочется счастья...