Сибирские Огни, 1978, № 3

122 НИНЕЛЬ СОЗИНОВА людей так любит свет, что к лицам их не льнут следы пустых забот — морщин глубоких складки. И с Вами дружит мир иначе, чем со мной, ветра гудят в моем таком нелепом царстве, где пополам с тоской тревожный непокой... Да мне ль идти войной на Ваше государство! БОЛЕЗНЬ Как ни крепилась, все-таки споткнулась в какой-то неминучей полосе... Явило все жестокую сутулость, всё от меня, замкнувшись, отвернулось, а, главное, мне кажется, что все. Упало небо, как гора, на плечи, и гром далекий не предостерег... Теперь недуг корежит и калечит, душа сломилась и себя не лечит,— не ищет из-под тяготы дорог. Темно и душно. Тягостно и страшно. Неправда, впрочем,— даже страха нет. Усмешка! — пусть. Презрение! — не важно! Все — трын-трава, все — пустяки и бред... И пусть никто ко мне пока не рвется, я ни на чей призыв не отзовусь. А яркий свет, а ясный свет вернется, когда душа, переболев, очнется, когда сама я к свету повернусь. Ведь у меня помимо всех живущих еще есть незабвенные друзья,— они мудрее и великодушней, и руки к ним протягиваю я, когда тоска становится жестокой, когда она в слепых объятьях душит; я призову Есенина и Блока, не отведу, а отчитаю душу.