Сибирские Огни, 1978, № 3

120 НИНЕЛЬ СОЗИНОВА у плюшевых разных зайчат-медвежат, и рыжие куклы в ребячьем манеже, как после бомбежки (где ручки, где ножки], в немыслимых позах недвижно лежат. ▲х, все это было. Давно это было. И руки забыли, но помнит душа и сердце, конечно, как больно и нежно любило настойчивый зов малыша. Все было. Все будет. Малыш повзрослеет, и кто-то иначе полюбит его... И кто-то, такой же росточек лелея, не вспомнит уже обо мне ничего. Но завтра до солнца проснется мальчонка, его голосок зазвенит там и тут, и теплые тоненькие ручонки доверчиво шею мою обовьют. * * * Не скрою, руки девочки беспечной умелей были и смелей, порой, за все хватались радостней и крепче, чем те же руки женщины седой. Теперь они не смогут так же ловко корову запрягать да бойко так рубить тальник по сограм — на подтопку, ломать сушняк по гарям, класть кизяк. Теперь они не бросятся с обрыва