Сибирские Огни, 1978, № 3

108 РИММА КОВАЛЕНКО — Михалев приезжал,— сообщил Колька,— вон ящик оставил. Прялю как нанялся, с этими яблоками. — Иди в дом,-— приказала она. Сын прислонил метлу к дереву и покорно пошагал к крыльцу. На крыльце он пнул ящик, из щелей которого торчали стружки, и, повер­ нув голову, через плечо улыбнулся ей: дескать, в каком бы ты настрое­ нии ни явилась, ко мне это не имеет ровно никакого отношения. Михалев был председателем ближнего, соседствующего с райцент­ ром колхоза. Каждую осень, под ноябрьские праздники, привозил этот, будь он неладен, ящик с яблоками и всякий раз ввергал Любовь Андре­ евну в расстройство. В эту пору года райцентр был завален яблоками. На базаре их оставляли на ночь на столах и в мешках без всякой охра­ ны. Если бы яблоки в этом ящике были колхозные, она бы заплатила трояк — и дело с концом. Но яблоки, как уверял Михалев, были из соб­ ственного сада, стойкого сорта, зимние, и ни о какой плате речи быть не могло. Колька вскрывал ящик через два месяца, под Новый год, и дей­ ствительно, яблоки были, как с ветки,— твердоватые, сочные, по вкусу не лучше, не хуже летних, просто особый сорт. — Ну, как новый? — спросил Колька, суетясь возле плиты, по-мальчишески резко обращаясь с посудой, все у него звенело, брен­ чало, но не падало, не разбивалось. Она его с шестого класса приуча­ ла вот так встречать ее с работы и приучила.— Понравился? Ничего дядька? — Как это можно определить с первой встречи? — Так не первая же встреча. Ты же и в прошлом году, и недавно на конференции его видела. -— И сегодня видела. Видеть — еще не знать. — Сегодня — другое дело. Так как он? Волокёт? У Любовь Андреевны смех, возникший от его вопросов, смешался с острым приступом нежности: где, у кого есть еще такой глупый, такой любимый мальчик. — Тебя бы на его место, ты бы уж поволок. Что-то мне кажется, что ты с нашей работой хорошо бы справился. — Почему? — удивился Колька. -— Ну, во-первых, все знаешь, никаких вопросов и сомнений... — Понятно,— обиделся Колька,— с тобой серьезно, а ты — как всегда. Я ведь не набиваюсь. Где у других вот эти,—-он довольно креп­ ко постучал себя по голове,— любопытствующие центры,— у меня сле­ пое место. Я могу и без вопросов. Только весь твой педагогический вклад в меня пойдет прахом. Никаких вопросов и мне. — Ух, как ты раскочегарился,—; дала она задний ход,— я дейст­ вительно, Коленька, Не знаю, что он за человек. И, может, никогда не узнаю. Я, Коля, наверное, уйду с работы. Он замер, похоже, даже испугался. — Как это уйдешь? Куда? — Хоть куда. У меня учительский диплом. Неужели не найду места? Она почувствовала, как остро, на полную веру принял ее слова сын. Он словно полегчал, невесомо закружил вокруг нее с тарелками, осто­ рожно резал хлеб, ложку не положил на стол, а сунул ей в руку. Она принялась за еду, а он сел напротив, по-старушечьи положил щеку на ладонь и глядел на мать, вздыхая. Она не выдержала этик вздохов, бросила ложку, принялась ему объяснять: — Ты думаешь, что только у тебя вся жизнь впереди. У каждого человека впереди — жизнь. Думаешь, человек уходит на пенсию, это он на пенсию уходит? Он в новую жизнь уходит. — Тебе до пенсии далеко.