Сибирские Огни, 1978, № 2

86 ИВАН КРАСНОВ защищенным, открытым всем осколкам и пулеметным очередям. Тряс­ ке на попутной машине в дневное время мы охотно предпочитали бы пе­ шие марши. Но «на своих двоих» дивизию быстро не обойдешь, а мате­ риал для газеты нужен сегодня: «Жив ты или помер — выдай строчки в номер!» И мы кидались на любую попутную, садились на снаряды и реактивные мины, на ящики с гранатами и мешки с пшеном, прижима­ лись к бензовозам и автокухням. Однажды я мчался к передовой в кузове запыленной полуторки. И случилось так, что среди открытой степи эта полуторка догнала два других грузовика. А навстречу катились еще три или четыре автомаши­ ны. «Поскорее бы разминуться с ними, а то беды не оберешься!» — мелькнула в голове тревожная мысль. И едва я подумал об этом, из-за волнистого белого облака вынырнули фашистские бомбардировщики. Десятка четыре «юнкерсов» развернутым фронтом летели на бомбежку волжской переправы. Вокруг них гарцевали поджарые «мессеры». Зло­ вещий вой стервятников оглашал окрестность. Вражеские самолеты прошли над проселком, и я уже начал наде­ яться, что опасность миновала. Но вдруг от огромной стаи отделились три бомбовоза и, сделав крутые виражи, повисли над дорогой. Встреч­ ные грузовики метнулись вправо и рлево от нее. Шофер моей полутор­ ки, заглушив двигатель, выскочил из кабины и побежал к>ближайшей воронке. А я не успел принять решения. Холодея от мысли, что вот он— мой последний час, лег на дно кузова и прижался к борту, словно это была танковая броня. В ту же секунду адский визг и грохот возвестили о начале бомбежки. Земля заходила ходуном. С хрустом, похожим на' треск разрываемого брезента или попавшего под жернова стекла, уда­ рила по грузовику очередь крупнокалиберного пулемета, и я с ужасом увидел ее зияющие следы сантиметрах в двадцати от своего плеча. Ли­ хорадочно подумал: «Не кинуться ли к воронке, в которой залег шофер?» Но над головой мелькнула тень очередного пикирующего «юн- керса», завизжали новые бомбы. Они рванули землю вокруг беззащит­ ной полуторки, и мимо моего уха, разметав волосы, просвистел раска­ ленный осколок. В лицо так дохнуло огнем, что и сейчас, через тридцать пять лет, вспомнив об этом, я ощущаю нечто похожее на ожог. На этом, однако, мои злоключения в этот день не кончились. Кило­ метрах в трех от переднего края полуторка вновь попала под бомбежку. Но тут нас с водителем выручили советские «ястребки». Внезапной ата­ кой они расстроили боевой порядок немецких бомбардировщиков и по­ дожгли три «юнкерса». Один из них врезался в землю в полукилометре от дороги. На помощь «юнкерсам» примчались «мессеры». Завязался яростный воздушный бой. Для двух фашистских истребителей он оказался пос­ ледним. Летчики выбросились из подбитых самолетов. Один спустился на парашюте в расположении противотанкового дивизиона, куда я дер­ жал путь, а другой с нераскрывшимся парашютом шлепнулся на дорогу перед радиатором нашей полуторки. Запомнилось его лицо, искаженное предсмертным ужасом. — Долетался, сволочь! —мстительно произнес шофер. С той же дороги с болью в сердце мы наблюдали за последними виражами нашего подбитого истребителя. На месте его падения и взры­ ва образовалась большая воронка. В воздухе^- мелькнули обломки крыльев, детали приборной доски и... бронзовая ложка. Я подобрал эту ложку и долго хранил ее в вещевом мешке. На ней острым гвоздем была начертана фамилия владельца: «Лейтенант Рагозин». Несмотря на беззаветную отвагу советских летчиков, фашистская авиация в те дни буквально давила нас своим численным превосходст­ вом. Гитлеровские пираты до того обнаглели, что вместе с бомбами