Сибирские Огни, 1978, № 2

б у р е л о м н ы й к лю ч 65 Они выбрали место посуше и сели. Неугомонная речка шумела в темноте, билась об Отвесную скалу. Фая помолчала, словно не решаясь, с чего начать. — Жила я себе спокойненько в Красноярске. В ресторане работала. Несу как-то раз пироЖки в буфет. Откуда ни возьмись —летчик. «Разре­ шите помочь?» И поднос из моих рук тянет. «Спасибо, говорю, не пере­ велись, оказывается, еще рыцари в наш век». А он с места в карьер: «Девушка, вы признаете любовь с первого взгляда?» Посмотрела я на него: молоденький такой, славненький лейтенантик. «Только такую и признаю».—«Тогда поверьте, я полюбил вас с первого взгляда! Поедем­ те со мной!» —«Куда?» —«Далеко, на самый край земли».—«Если на самый край, то поеду». Вот так я здесь и очутилась. — Ну, и где же тот рыцарь? —поинтересовался Владимир. — Рыцарь на проверку мокрой курицей оказался, смылся. — Куда? —спросил Воронов. — Как куда? На запад. Затосковал, захандрил, стал какие-то справки доставать, будто мать у него больна. Ничем она не больна, я-то знаю. И говорю ему: «Ведь это нечестно». А он: «Я не дурак, чтоб в этой дыре закисать. Да здравствует романтика, только без нас». Нет, врать не буду,—вздохнула Фая,—меня тоже с собой брал. Предлагал вместе уехать, да только я отказалась. Она невесело рассмеялась. — Поживу тут еще годок. Замуж не выйду, на БАМ уеду. -— Ох, женщины! —притворно вздохнул Воронов.—У них одно на уме —замуж выскочить. Погуляй еще, наше дело молодое. — Погуляй, погуляй, а потом никому не нужна станешь. Завидую я твоей Светлане самой черной завистью! —откровенно призналась Фая. — Чему тут завидовать? —нахмурился Владимир. — А как же? Такая любовь! Мне Гена все уши прожужжал. Будто не ты, а он сам влюблен в эту Светлану. Только жаль мне ее, честное слово, жаль...> — То завидуешь, то жалеешь,—недовольно пробурчал Воронов. Фая сидела, запрокинув лицо к небу, и в глазах ее отражались звезды. — Что вы можете предложить женщине? —задумчиво произнесла она.—Вы —летчики? — Что? Что? Любовь до гробовой доски,—дурашливо вскричал Воронов. Фая не приняла его дурашливости. — А кроме любви до гробовой доски? —серьезно спросила она.— Вот эту скалу? Или туман? Или вечное ожидание вас из полетов? Ну, признавайтесь —что еще? 16 Тайга стоит, оцепенев от холода, притихшая и молчаливая, речка тоже приумолкла, скованная Ледяным панцирем. Дремотно шелестят на склонах сопок желтые узорчатые листья молодых дубков, в долине замер сухой ломкий вейник. От ядреного мороза постреливают вековые кедры. Белый хрусткий снег перепеленал всю землю. Изредка прокричит сой­ к а—и опять все стихнет. Затарабанит где-то совсем рядом неугомонный дятел. Юркой стайкой обсыплют орешник маленькие жуланчики. Неизведанно-печальная стоит тайга. Дергунов разгреб ногой снег, показался гладкий лед. Несколько ударов пешней —лунка готова. Дергунов выгреб плетеным черпаком 5 Сибирские огни № 2