Сибирские Огни, 1978, № 2

32 А. ДЕМЧЕНКО — Не волнуйтесь, я не хирург. К тому же я давала клятву Гип­ пократа. — Вот вы обиделись на меня за скорость,—сказал он,—но ведь вы сами признались там, в соборе, что одна единственная встреча... — Ну, это совсем другое дело,— засмеялась Светлана,—это касает­ ся моей профессии... — Расскажите,—попросил Владимир. Светлана согласилась, правда, предупредила, что это история длин­ ная и даже страшная. — Ну, меня вы не испугаете,—сказал Владимир. — Чувствуется,—насмешливо заметила Светлана и тут же, без пе­ рехода продолжила: —У нас в роду все медики: и дед, и мать... А я поче­ му-то не хотела продолжать их линию. Правда, часто бегала к матери в больницу. Просто помочь, она уставала очень. И вот там я увидела од­ ного дядечку. Потешный такой профессор, И фамилия у него Уточкин. И вот однажды я осталась с ним на ночное дежурство, а он мне и рас­ сказал. У него в войну фашисты всю семью расстреляли только за то, что он был офицером Советской Армии. Освободили его родной город, хочется Уточкину домой забежать, а некогда: раненых /много. Пока де­ лал операции, подоспел и его помощник. Управились быстренько, можно и домой заглянуть. Прибегает в дом, а там ни души. Соседка узнала его, рассказала, как расстреляли мать, жену и маленькую дочурку. Пред­ ставляете его состояние? Я—нет. Не могу представить... А тут раненого фашиста приносят. Эсэсовца. В черном френче, на груди железный крест. С ним сопровождающий, наш майор. «Я начальник разведки дивизии,—сказал майор,—очень вас прошу спасти этого офицера. Он должен жить, уж очень важная и нужная нам птица». И Уточкин стал спасать жизнь тому, кто, может быть, собственными руками расстреливал его семью... Операцию сделал. Тот все равно был плох, потерял много крови, пока его до медсанбата тянули. Смотрит Уточкин, а немец кончается. Тогда он руку оголил, берите, говорит, мою кровь и переливайте, у нас группы одинаковые. Светлана прижала руки к груди, сцепила пальцы так, что они по­ белели. — Вы понимаете, Володя, каково ему было, этому Уточкину, но клятва Гиппократа... И я тогда решила: старина это, конечно, хорошо, но надо спасать живых людей, ведь выше человеческой души ничего в ми­ ре нет... Правда? Она так спросила это —требовательно и вместе с тем доверчиво, будто от его ответа зависела вся его жизнь. — Правда,—горячо произнес Владимир и, взяв Светлану за руку, поглядел ей в глаза.— Спасибо вам... Неплохой урок вы мне преподали. Вам солгать нельзя. Я не случайно вас встретил. Я искал с вами встре­ чи! После того, как вы втроем летали в Африкандию, я каждый вечер приходил в парк... Даже в самоволку бегал. — Зачем? Вопрос прозвучал жестко и непримиримо, как приговор. Владимир молчал. Молчала и Светлана. ...Они расстались, так ничего и не выяснив в этот вечер. 6 — Где моя мама? —недоумевал Алешка. Он носился по комнате детсада, подбегал то к одному, то к другому, тормошил за руку воспитательницу, хныкал и волновался.