Сибирские Огни, 1978, № 2

РОМАН ВЯЧ. ШИШКОВА «ВАТАГА»... 179 правленность. Видимо, наступила пора под­ робней и обстоятельней разобраться в этом отнюдь не простом явлении советской ли­ тературы, как сейчас все настойчивей и плодотворней мы разбираемся в художест­ венном наследии Вс. Иванова, И. Бабеля и других советских писателей двадцатых го­ дов. Из первых рецензий на роман «Ватага» заслуживают внимания две, которые, соб­ ственно, надолго предопределили его ис­ толкование. Авторы некоторых монографий прямо писали: «Правильную оценку пове­ сти дал Д. Фурманов». И уже не утружда­ ли себя сколько-нибудь убедительным ана­ лизом. Или без ссылки на Д. Фурманова развивали и обогащали его мысль, выска­ занную в кратенькой рецензии на альманах «Наши дни», где впервые в 1924 году была опубликована «Ватага». Приведем рецен­ зию полностью. «Самой крупной по объему и самой зна­ чительной по содержанию в альманахе яв­ ляется повесть Вяч. Шишкова «Ватага», в которой дана страница гражданской войны. Но эта страница преподнесена в таком смердящем виде, что незнакомому с исто­ рией гражданских битв становится жутко и мерзко: неужели в самом деле такими Зы­ ковыми, хотя бы и косвенно, хотя бы и слу­ чайно, хотя бы и редко творились объек­ тивно революционные дела? Зыков во гла­ ве сподвижников-головорезов проносится ураганом, и там, где он проходит,—смерть, запустение, окостеневший ужас, реки кро­ ви, насилия, разгул... Этот Зыков не просто бандит— он, видите ли, религиозный, к то­ му же фанатик, сжигающий и разрушаю­ щий церкви, а в то же время чувствует се­ бя до поры до времени единомышленни­ ком большевиков и соучастником их вделе освобождения трудящихся масс из-под тяжкого ига капитала и эксплуатации. Это сближение Зыкова с пролетарскими бойца­ ми поражает своей уродливостью и... сме­ лостью утверждений. Опасность от «Вата­ ги» усугубляется тем, что написана повесть хорошо, читается с большим захватом» *. Можно понять Д. Фурманова, которому поэтика романа Вяч. Шишкова решительно чужда. Он был в числе первых писателей, кто подошел к изображению гражданской .войны как ее историк, глубокий и вдумчи­ вый документалист. И главное для него— героика гражданской войны. А тут у Вяч. Шишкова фантазия, сказка, преувеличения и центральный персонаж—фанатик бога­ тырского сложения, старовер, изображен­ ный не для того, чтобы разобраться в при­ роде «сознательного» и «героического», а совсем наоборот—в природе «стихийно­ го», «дикого», «уродливого», что тоже дава­ ло о себе знать в ходе гражданской войны, пусть редко, пусть случайно. Надо отдать должное Д. Фурманову. Он отметил «опасность» хорошо написанно­ го романа. Впоследующих отзывах и целых исследованиях со ссылкой на Д. Фурмано- ' «Наши дни». Альманах № 4.— «Ок­ тябрь», 1924. № 1. То же в собр. соч.. т. 3, М„ 1961, стр. 342. 12* ва и без нее о «хорошем» в романе друж­ но забывали, подчеркивая лишь «грубые» недостатки и «натуралистические» несовер­ шенства. Объективным такой подход к про­ изведению назвать никак нельзя. Другой не менее эмоциональный отклик на роман принадлежит известному актив­ ному участнику партизанского движения в Сибири В. Г. Яковенко. В «Известиях» он выступил со статьей «Партизанское движе­ ние и художественная литература» (1924 г., 3 авг.) Она небольшая и посвящена «Вата­ ге» и «Партизанам» Вс. Иванова. В. Г. Яко­ венко отлично знал, что происходило в Си­ бири в колчаковский год, знал, что именно было для большинства сибирских крестьян и характерным и типичным (в смысле рас­ пространенным). Он только не подозревал (и никто ему тогда не объяснил), что у пи­ сателя есть неотъемлемое право брать для художественного исследования явления единичные, исключительные, даже фанта­ стические, по логическому умозаключению невероятные, и судить его произведение надобно не по тому, что нам хотелось бы в нем увидеть,—в частности, историю парти­ занского движения в Сибири,—а по тому, что в произведении есть в пределах задач, поставленных автором перед собой. «Партизанское движение», описываемое Шишковым,— говорилось в статье,—воис­ тину должно быть взято в кавычки, ибо ни­ чего общего с движением, имевшим место в действительности, оно не являет... В по­ вести Шишкова много бога, много блуда, дичи и еще более крови, но... нет ни слова правды. Это какой-то сплошной кроваво- блудный навет на сибирских партизан...» Произведение Вяч. Шишкова объявлено клеветническим, и вспоминать такую ста­ тьюсегодня, пожалуй, и не стоило, если бы не устойчивость ее формулировок в иссле­ дованиях о писателе, если бы не последо­ вало затем у автора статьи такое, к сожа­ лению, распространенное объяснение сво­ ей позиции: не понимаю, но считаю... «Может быть, повесть и хороша с точки зрения художественной, я в этом мало по­ нимаю и судить не берусь, но думаю, что каждое литературное произведение, осо­ бенно трактующее о революционном дви­ жении, только тогда заслуживает названия литературного и художественного, когда отвечает жизненной правде». Вывод в общем своем выражении верен, несмотря на непоследовательный посыл. Только «жизненная правда» в художествен­ ном произведении вне ее специфической формы, как известно, не существует, и раз­ говор о романе или повести на такой ме­ тодологической основе в сущности бес­ предметен. Далее автор статьи на тех же основаниях предъявил претензии и к «Партизанам» Вс. Иванова. Читателя убеждали, что столь неорганизованно и без руководства, как в повести Вс. Иванова, партизанское движе­ ние в Сибири не возникало и что в ней то­ же господствует неправда. Требуя от писателей неукоснительного списывания с действительности реальных фактов истории в их последовательности,